Одержим тобой

Может поэтому мне нравится, как сейчас выглядит наша квартира. Не перестаю поражаться, каким образом все меняется на глазах. Гостевая моего брата превращена в девчачье царство со стенами цвета фуксии и трафаретными рисунками, изображенными на ней. Воздушные шторы лилового цвета, раздувающиеся, как паруса, и милая кровать с балдахином. Светлый, с длинным ворсом, ковер, похож на коралловый риф с мягкими пружинками, кажется, еще немного, и из него выскочит маленькая рыбка-клоун. Домик для девочек, где полностью помещается малютка, которая частенько прячется допоздна в своем логове. Полочки, с расставленными по ним игрушками, – от такого многообразия, глаза разбегаются. Я люблю эту комнату, потому что она напоминает мне мою. Наши родители с такой радостью принялись помогать с отделочной работой, воспитанием и подготовкой ребенка, что мы немного опешили. Все-таки, давно в наших семьях не было маленьких девочек, да и вообще детей. Самое странное, никто не думает о временном положении вещей, все и так решено. Если Бри захочет приходить в гости, у нее всегда найдется местечко, где она будет чувствовать себя комфортно. С утра мне необходимо было сходить на плановый прием к врачу, сделать узи и сдать анализы. Все очень даже хорошо, несмотря на прошлые прогнозы. Я еще не думала о радужном пони, но вполне готова в него верить. Приятное ожидание, когда истечет полгода, и мы сможем заняться тем, чтобы делать ребенка. Могла бы я раньше так отозваться на этот счет? Нет, у меня нашлось бы миллион доводов против, но не теперь. Мне нравятся перемены в нашей жизни, может потому, что сейчас мы полностью сосредоточены на маленькой девочке, занявшей первое место в рейтинге «жизненно важное». Нет больше недомолвок, обид или войны. В доме поселилась любовь, или она его и не покидала… Но мы точно стали бережнее относиться к хрупкому чувству любви.

Я прибираюсь в доме к приходу гостей, собираю мягкие игрушки, растасканные по всей квартире. Собираю игрушечную посуду в корзину; вчера перед сном мы устраивали совместное чаепитие перед телевизором. Несу все в комнату Бри, язык не поворачивается сказать временную, столько души вложили за такой короткий период. Мама забрала Бригитту погулять на детской площадке, чтобы я могла подготовиться. Потом уже мы будем готовить и делать все предпраздничные дела. Снимаю наволочки с нашей с Доусоном кровати. Затем пододеяльник и простынь, в щели застревает фиолетовая бусина, думаю, бобы. Вытаскиваю и рассматриваю, обыкновенная фасоль. Собираю все в огромный ком и несу через всю комнату, ступнями наступаю на нечто твердое.

– Что это за ерунда? – Поднимаю еще одну фасолинку, она немного неправильной формы, и вся в полосочках. Отношу белье в прачечную, распределяю в машинке для стирки. Странно, может Доусон играл с Бри в одну из игр на мелкую моторику? Или клеили что-то? Мне даже становится интересно, где еще я могу найти их в доме. Выбрасываю их в мусорное ведро, пылесос лучше справится с поставленной задачей. Не очень приятно, даже раздражающе, постоянно натыкаться на них при каждом шаге. Тщательно убираюсь, залезаю в каждый угол, последние штрихи, и мне остается украсить квартиру шариками-сердечками, которые привезет папа из магазина.

Двери открываются, и я вижу маму, которая разувает Бри. Ребенок, судя по виду, очень расстроена, подхожу к ним и становлюсь перед ней на колени.

– Что случилось? – Девочка смотрит на меня и тычет пальцем в сторону комнаты. Я поняла, что, скорей всего, она интуитивно действует, раз нет слуха, мои слова, направленные к ней, не имеют значения. Встаю и иду вместе с ребенком в комнату.

– Кажется, она что-то потеряла. – Мама идет следом и шарит по комнате в поисках неизвестного предмета. – Ты хоть представляешь, что она хочет?

– Без понятия, у нас скорей космическая связь. Я слежу за тем, на что она указывает, из этого складываю общую картину. Да и мне кажется, она еще слишком маленькая; любая мать не понимает в этом возрасте дитя, – отвечаю маме, пока ползаю вместе с Бри по полу, заглядываю под кровать.

– Ты права. – Она намеренно пропускает то, что я нечаянно назвала себя матерью. – Может, стоит показать ее хорошему специалисту? То, что она не разговаривает, – не показатель. Вит вообще говорил, что попало до 6 лет. Во рту такая каша была, что его понимали только ты, отец и я. Остальные считали, что у нас в роду китайцы. Ушки тоже необходимо смотреть. Ты же сама прошла через череду всех этих исследований. Если бы остановилась на первом диагнозе и прогнозах, сидела бы сейчас невесть где. – Мама присоединяется к нам, отодвигает маленький шкафчик, затем поднимает стульчик.

– Я не знаю, что ты ищешь. – Ребенок начинает безмолвно плакать, я же прижимаю ее к себе для того, чтобы утешить. Смотрю, как моя мама расстроено сжимает губы. – Это тяжело, когда я не могу объяснить, что хочу от нее, или что она требует от меня. Помимо возраста, еще эти пункты со слухом. Но мы справляемся…