Общество мертвых и исключительных

– Казалось бы, Мария могла избежать казни, дело хотели закрыть. Но, к несчастью для Марии, секретарь Елизаветы, сэр Фрэнсис Уолсингем, был не только приближенным английской королевы, но и главой шпионской сети. – Профессор медленно вышагивал вдоль рядов парт и кивал собственным словам. – Он перехватил письма королевы Шотландии и передал их Томасу Филлипсу – лучшему дешифровщику того времени. Томас Филлипс взломал шифр в письмах и выяснил, что истинным заговорщиком в самом деле была королева Мария Стюарт. Так, восьмого февраля тысяча пятьсот восемьдесят седьмого года, под крики и плач прислужниц она лишилась головы. Причем трижды. К сожалению, ей попался неумелый палач. Но интересно то, что на плахе она оказалась из-за шифра. И если бы он был более стойким, то, возможно, судьба королевы сложилась бы иначе.

Кэруэл закатал рукава водолазки, которая успела испачкаться в меле, и вернулся к доске.

– Теперь, когда вы понимаете всю серьезность шифрования, мы, пожалуй, начнем с истоков. Записываем. – Мел заскрипел по грифельной поверхности, а ручки студентов – по листам тетрадей. – Пятый век до нашей эры. Древнегреческий отец истории. Ге-ро-дот. – Поставил точку профессор.

Внезапно Реджис обнаружил себя еле поспевающим за лекцией. Ксеркс, Демарт, Греция и Персия… Реджис выписывал факты, подглядывая в тетрадь Ноа. Гистий, что обрил голову вестника и, написав на ней послание, отправил его, уже обросшего, к Аристагору во время восстания против персидского короля. Секретные переписки. Стенография. Китайцы, глотающие облитый воском шелковый шарик с письмом внутри. Млечный, светящийся в темноте сок.

Все это так увлекло исключительных, что два часа пролетели как один. Некоторые, не осилив нудную историю, все-таки уснули. А остальные упоенно обсуждали услышанное, даже выйдя в коридор. И сам Реджис наконец смог отвлечься от мыслей, разъедавших голову уже второй день. От Эбель, которая так и осталась в кабинете мистера Кэруэла. И отца, который в любой день мог найти его и вернуть обратно в тот кошмар, из которого Реджис сбежал после долгих лет мучений.

Другие пары прошли скучнее. Зато оказалось, что высшая математика давалась Ноа легче, чем чтение «Американской трагедии» Драйзера на уроке литературы и изучение принципов бытия на философии.

День в академии заиграл новыми красками, когда пахнущий потом и дикой яростью из-за плохо выполненного задания мистер Льюис выпустил студентов из душного кабинета. Не забыв напомнить о воскресной службе в главном зале собора и вечерних отработках, которые, по словам математика, были куда важнее и куда полезнее, чем Божественная литургия. Краски стали еще ярче, когда Реджис потерял Эбель в толпе торопящихся на обед. Одной головной болью стало меньше. Если не считать Ноа, который, как и Реджис, пропустив обед, исчез из академии.

Шаркая ногами по потрескавшейся асфальтовой дорожке, Реджис шел на кладбище. Неуверенно. Неторопливо. Все еще надеясь передумать, он засматривался на фонари, обвитые плющом, и на пожелтевшие листья, которые срывал с деревьев холодный ветер. Спрятав руки в карман косухи, Реджис пытался согреться. Пытался найти в себе силы взглянуть на могилу, которую на самом деле боялся увидеть.

Обойдя отдыхающих во дворе студентов, Реджис подошел к маленькой сторожке. Она была такая же обшарпанная и истерзанная временем, как и оставшийся за спиной собор. Стены ее покрывала высохшая потрескавшаяся грязь. В самых широких трещинах прятались сороконожки. Быстро, пытаясь сбежать от последних лучей солнца, они заползали в щели или, падая на землю, скрывались под листьями папоротника.

– Ты чего там возишься? – раздался из сторожки старческий голос, уставший и шершавый, как наждачка. – Листья сами себя не соберут.

– А если т-т-там опять зазвенит к-к-колокольчик? – испуганно ответил ему другой голос, моложе.

– Не зазвенит, Бенни. Он больше никогда не зазвенит. Я за этим прослежу.

– Из-за н-н-его вчера п-п-приходил тот д-д-дядя? – неуверенно, пугливо, будто вот-вот расплачется, мямлил молодой человек. – Он п-п-приходил за мной?

– Нет, Бенни. Нет.

Послышались уверенные шаги, хлопок дверью и вновь приглушенный голос:

– Я больше не отдам тебя им, сын. Не бойся. Ты никогда туда не вернешься.

Реджис напряг слух. Шагнул вперед к приоткрытому окну и, пытаясь рассмотреть силуэты через штору, чуть не упал, потеряв равновесие. Услышав шорох на улице, люди в сторожке заговорили еще тише.

– Я оплошал. Знаю, Бенни. Я виноват перед тобой. За все виноват. Но сейчас папа рядом. Слышишь?

– Д-д-да.

– Я не позволю им даже пальцем тронуть тебя. Понял?

– Д-д-да.

– А ту девку обходи стороной. Она вчера ночью копошилась у могилы. Я следил за ней. Думал, что смогу ее… – старик замолчал.

О ком они говорят? Кто ночью в здравом уме ходит на кладбище?

Первая мысль вспыхнула о ней. Эбель. Полоумной и вечно сующей нос во всякие беды Эбель.

– Но пришла мисс Вуд, – продолжил старик.

– Та д-д-добрая тетя?

– Да, та добрая тетя. Она не дала сделать папе плохое дело.