Обреченные

Кейли часто здесь проводила мероприятия для детей из приюта. И им безумно нравились эти кляксы. Каждый побывавший здесь, мечтал стать художником.

Даже я. Хотя уже им и являлся.

Несколько картин уже были выставлены, но не продавались. Агенты и продюсеры расхаживали с важным видом, а молодые художники гуськом ходили за ними. Я не приглашал прессу, поэтому всё проходило без суматохи и спешки.

Поговорив с администратором, я прошел к фуршетному столу, возле которого стояла моя жена и разговаривала с Хендриком. На ней было короткое черное платье, которое плотно облегало ее стройную фигуру. Из-под шляпы порк-пай струились светлые волосы, а ноги были обуты в туфли, сплошь покрытые шипами.

Настоящая рок-принцесса и дочь своего отца. Она никогда не изменяла своему стилю.

– Картер. – Хендрик, завидев меня, тепло улыбнулся и похлопал меня по плечу.

В его волосах и бородке уже блестела седина, но он был все еще на пике популярности в своей области.

– Я хочу вам кое-кого представить, – сказал Хендрик и жестом подозвал кого-то из толпящихся у одной из моих картин. – Этот парень получил стипендию в Калифорнийском Университете на том же отделении, где учился и ты, Картер. Он только первокурсник, и я даже смотреть на него не хотел, но когда увидел его работы, передумал.

К тому времени, как Хендрик замолчал, парень уже подошел к нам. Он смущенно опустил черноволосую голову. На нем был старенький пиджак и потертые джинсы. Затем он поднял голову, и я увидел большие глаза, которые смотрели на меня с нескрываемым восхищением.

Внезапно мне стало трудно дышать.

Эти черные глаза и волосы.

Кейли рядом ахнула.

– Да, да, – рассмеялся Хендрик, теребя парня за плечо. – Я тоже обомлел от такой схожести. Словно братья. Он мне напомнил молодого Картера, именно поэтому я решил встретиться с ним. Кому как не тебе, Холмес, продвигать молодые таланты.

Парень смущенно протянул мне руку:

– Я так счастлив, встретиться с вами, мистер Майлс-Холмес. Ваши работы всегда были для меня примером. Я Дилан Бэрри.

Даже если бы я не услышал фамилию, я бы точно догадался, кто он. Я повернулся к Кейли и понял по ее лицу, что мы думаем об одном и том же. Я прочистил горло и с трудом ответил:

– Я тоже рад, Дилан. Откуда ты?

Мне и не нужно знать ответа.

– Оушенсайд.

Пока Хендрик знакомил его с Кейли, я старался взять себя в руки. Но как же это было трудно. Он похож на меня. Рост, волосы, глаза. Телосложением он еще хрупок, но ведь ему всего лет восемнадцать.

Как такое возможно?

Та же страсть к искусству.

Мы прошли в мой кабинет, и он показал мне свои работы. Получить стипендию в Калифорнийском, задача не из легких. Но он это сделал. Сам того не осознавая, я мысленно стал им гордиться и про себя уже точно решил, что ни за что не упущу этого парня из виду.

* * *

В нашем лофте, в самом историческом квартале Сан-Диего, был приглушен свет. Музыка играла громко, но не настолько, чтобы было невозможно разговаривать.

Я лежал на коленях Кейли с закрытыми глазами, а она мягко перебирала мне волосы.

– Малыш.

Я настолько углубился в смысл слов песни группы Bring Me The Horizon – «Avalanche», что не сразу услышал, как она зовет меня.

– Картер.

– М-м?

– Скажи мне, о чем ты думаешь.

Мои глаза открылись, и я увидел ее прекрасное и обеспокоенное лицо. Она прошлась ладонью по моей дневной щетине, и я поймал губами ее пальчики.

– Мои мысли так запутаны, чертенок. Не знаю, что и думать.

– Но ты ведь не отпустишь его? Я это сразу поняла по твоим глазам.

Я приподнялся на локтях и вдохнул ее чистый запах.

– Он мой брат.

Когда эти слова слетели с губ, вся напряженность и путаница куда-то улетучились. Да, он мой брат и это судьба, что наши пути пересеклись таким образом.

– Ты ему скажешь? – спросила Кейли.

– Однажды.

Она кивнула и не стала продолжать разговор. Но я видел, что она хочет что-то сказать.

– Не темни. Что у тебя на уме?

Она мягко рассмеялась и опустила руки на мой живот.

– Идем в спальню.

– Чертенок…– предупреждающе произнес я.

– Тебе не победить. – Она впилась в мои губы яростным поцелуем, и я тут же забыл обо всем. Ее губы способны одним своим прикосновением залечить мои самые глубокие раны.

Мы лежали на полу, и тут же стали стаскивать с себя одежду. Я освободил ее тело от футболки и обвил свои бедра ее ногами. Кейли не отрывалась от моих губ, пока я вслепую тащил ее наверх. Мы упали на кровать, над которой так и висел рисунок с изображением обнаженной Кейли с надписью «Обреченные».

Я прошелся губами по всей длине ее тела от шеи до живота и стал спускать трусики. При виде ее обнаженной плоти я сжал челюсть. Наклонившись, стал погружать в нее дрожащие пальцы. Кейли глухо застонала. Я наблюдал, как моя жена извивается от моих ласк, прося о большем.

– Картер…