Обратный отсчёт

Агата смотрела на «трофеи» — то, что вручила ей Марина Остапова (всё никак не получается называть её капитаном Страйк). Никакой специфической активности, совершенно инертные предметы. Но при этом Агата видит на них ту самую латинскую надпись, а на фотоснимках надписи не видно! Как такое может быть?! И почему не видят другие?

Час от часу не легче. Агата сделала записи во многих диапазонах — уже после того, как известные тесты подтвердили: изготовлены из легированной стали, радиоактивность в пределах фона, никаких признаков электронных либо механических устройств внутри, нет тайников либо пустот. Словом — совершенно безобидные предметы. Ах, да: под микроскопом видна двумерная сетка, состоящая из «зубцов» — пирамид с квадратным основанием. И надпись, которую видит Агата, создаётся некоторыми из пирамид. Причём при увеличении, на первый взгляд, все до единой пирамиды одинаковы: «Аргус» — его аналитический модуль — сравнил свойства граней-пирамид (дольше пришлось повозиться, чтобы пройтись по ним лазерным лучом и снять данные). Все они совершенно одинаковы — по свойствам. Откуда тогда надпись?

В мистику Агата не верит и не верила. Тогда что создаёт надпись? И почему её не видно на снимках, что за наваждение?!

…Пять часов спустя случилось непредвиденное: просматривая очередную видеозапись медальонов, Агата заметила — слабый, но несомненный — контур надписи на «медальоне Парменида». Поскольку все параметры экспериментов фиксируются, отличие было только в том, что на этот раз камеру она держала вручную — сама не знала, почему не поставила на штатив.

А ведь руки всегда хоть немного, но движутся, невозможно держать камеру совершенно неподвижно! Вот оно что!

…Ещё через два часа упорных экспериментов Агата добилась того, что на видеозаписи она видела то же, что и на самих медальонах, и проверила ещё раз — никто больше из сотрудников её отдела не видит.

Отчего-то стало настолько радостно — на самом деле, самое настоящее ощущение счастья — что Агата сделала перерыв. Выпить кофе и успокоиться немного. Но почему, почему всё-таки надписи видны, если все микроскопические пирамидки совершенно идентичны?

Стоп. Кто сказал, что идентичны? Пусть все их грани одинаково отражают, одинаково гладкие, кто сказал, что сами пирамидки одинаковые? Первое правило любого подлинно научного исследования: ничего не предполагать. А вот Агата отчего-то предположила. Хорошо, что «внутренний скептик» заметил!

Дважды, в течение дня, звонил Дима. Там в Москве дела тоже шли успешно: «Аргус» явно обучался «в правильную сторону» и находились всё новые и новые причастные к созданию дата-центров. И масштабы возможной катастрофы уже приближались к той, после которой в обиход вошёл псевдоним «Шодан».

* * *

— Меня с вами направили, — сказала Магна, появившись в морге — там, откуда Лаки и Вадиму предстояло отправиться в Париж. — Если Дана будет возражать, я снаружи подожду.

— Идём, — кивнула Лаки. — Вместе веселее. Вилли, а ты сопровождаешь Галину, верно?

Травматург кивнул. Сегодня придётся поездить — Галина стала необычайно ценным детектором лжи: опознавала неправду не только по словам, жестам и прочим действиям человека, но и в тексте документов. Тут, правда, важно, чтобы текст был написан от руки.

— Вечером расскажешь! Вадим, Мэг, вы готовы? Мы готовы, Вилли — открывай.

— …А я впервые в Париже, — сказала Магна, едва они вышли из «приёмного морга». Из-за этой конспирации все путешествия в половине случаев начинаются или заканчиваются в морге. Учитывая, что выходить приходится из дверей, которые только что открывались в ячейки холодильника, нервы нужны стальные. Ну или полное отсутствие воображения, кому что удобнее. — Даже не верится!

До дома Мари Вернье они добрались за полчаса. Дом стоило бы назвать особняком — интересно было бы узнать его историю. Судя по досье семейства Вернье, в двенадцать лет девочка перенесла тяжёлую черепно-мозговую травму. Попала под машину. Мало того, что выжила — а шансов практически не было — так потом все обследования не показывали никаких прижизненных повреждений. И характер: мать Мари утверждала, что дочку словно подменили: из неуправляемого, сумасбродного дьяволёнка Мари стала рассудительной, внимательной и ответственной. Что только ни делает с людьми клиническая смерть…

Их встретила сама мадам Вернье — особняк им достался в наследство: едва только Мари выписали из клиники, и мадам Вернье приготовилась залезть в неподъёмные долги — подобное лечение недёшево — как внезапно их отыскал адвокат и помог получить львиную долю наследства. О существовании внезапно появившихся богатых родственников мадам Вернье и не подозревала. После выплаты всех налогов и оплаты лечения осталось достаточно, чтобы устроить свою жизнь. Анна Вернье, полжизни проработавшая кассиром, воплотила свою давнюю мечту — открыла магазин антиквариата. И дела с самого начала пошли в гору.