Обратимость

– Никак! Ты только что доказала мне это. Чтобы помочь ему, нужно быть одним из нас. Он никогда не сделает тебя вампиром, так что можешь не обольщаться, – передразнила она.

– Нет! Он относится ко мне так же, как и к остальным, – вскипела теперь я в негодовании, возможно, подсознательно мне хотелось услышать правду. – Но несмотря на это, если я виновата в чем-то, то не допущу его гибели, как ты говоришь. И если он дорог тебе, то почему ты допускаешь такие мысли?

Взгляд Петры дрогнул. Черты лица ее напряглись.

– Я знаю кое-что получше тебя. И даже гораздо большее, кроме того, я не собираюсь сплетничать тут с тобой об этом.

– Так если ты знаешь больше, то у тебя все преимущества. Чего же ты сама раскисла? Или ты так хочешь встать под начало де Реца? А Каэлан, что с ним тогда будет, ты об этом не подумала?!

– Его ошибка очевидна ему. Он наказан за нее. Каэлан обречен. Он один и не сможет противостоять Аластару. У него было время подумать об этом, но он слишком долго думал и не слушал нас. Наше мнение не представляет для него никакой ценности… Ну что ж… Раньше я делала все, что могла, но а сейчас я тут ни при чем.

В словах Петры слышалось нескрываемое злорадство. Мне стало противно, откуда в этом существе возникли подобные чувства даже по отношению к ее любимому. Я выразила это в гримасе отвращения и отшатнулась от нее. Тут же меня поднял вихрь взметнувшейся во мне эмоции, значение которой я не распознала, он же толкнул меня вперед, и я, качнув головой, побежала к лестнице и, бегом взлетев по ней, понеслась к кабинету, не заботясь о том, что сталось с Петрой внизу.

Влетев в пустой кабинет, я захлопнула дверь. Сердце бешено колотилось. Отвращение к этой бессердечной девице душило меня до тошноты. По сути, в ней нечем было восхищаться и жалеть ее тем более. Керран знал сколько в ней яда и, наверное, по этой причине вел себя с ней строго. Если хочешь проверить друга, посмотри на него в минуты твоего краха.

Додумать эту мысль мне не позволили. Не прошло и пары минут, как в кабинет заглянул Керран. Только сейчас я удосужилась осознанно подумать о его реакции на мой наглый визит.

Застыв, я посмотрела на него.

Он молчал, но имел какой-то странный вид, не поддающийся разгадке. В его лице будто скользнула и радость, и испуг вместе взятые, растерянность, может быть, и что-то еще где-то глубоко в его душе, что не получалось прочесть.

Я в свою очередь тоже смотрела на него так, как не смотрела никогда. Может быть, откровенность моего взгляда сбила его с толку. Мы всегда старались избегать откровенностей, прибегая даже к лицемерию, если очень требовалось, как уже говорилось.

– Я так и думал, – только лишь сказал он.

– Прости, ты можешь злиться на меня сколько угодно, но я уже сообщила тебе свое мнение.

Он опустил голову, немного прикрыв глаза. Мне показалось, что на его лице появилась тень грустной улыбки, которую он пожелал скрыть таким образом. Но я могла и ошибаться.

– Боюсь, мне нечего возразить…

– И не надо. Как поживает граф Аластар?

Перевела я тему. Из-за чего лицо Каэлана тут же накрыла мрачная туча.

– Прекрасно.

– Он не наведается к нам сюда сегодня? Или занят более приятными занятиями?

– Ты так хочешь его увидеть?

Бросил он мне, отойдя к окну, как всегда пряча свое лицо в нем.

– Ну ничего страшного в этом нет. Не имею ничего против знакомства с твоим будущим заместителем… – фыркнула я. – Надо же как-то отношения налаживать.

Каэлан никак не отреагировал, только спросил в ответ:

– Баррон с тобой мыслями поделился?

– Нетрудно догадаться, он самый. Он довольно часто делится со мною своими мыслями… Это я к слову.

Мы замолчали. Во мне бушевала обида и негодование. Кроме того, в груди начинали закипать слезы. Увы, я снова говорила совсем не то, что хотела, бросая какие-то ненужные фразы, прикрываясь ими, словно маской.

– Он опасен для тебя. Поэтому я просил Баррона не пускать тебя сюда. Он лично не может причинить мне вред, но зато может сделать это через дорогих мне людей. Аластар де Рец только и выжидает этого момента. Ты не имеешь представления о его истинной природе. Не жди от него никакого благородства, жалости или подобных чувств. Это охотник, эгоистичный и беспринципный, безжалостный и быстрый. Зачем ты заставляешь меня говорить все это?

Его голос звучал слабо и блекло.

Ага, если бы он только знал, что я уже испытала на себе влияние графа… Ничего, не умерла же. Но вслух сказала совсем другое:

– Ну и что же? Если ты позволишь мне быть сильной, я буду ей. Мне кажется, я уже ко всему готова. К тому же, помнится, за мной все-таки “присматривают”.

Обернувшись на последние мои слова, нарочно выделенным мною, Керран ответил:

– Оставь эти шутки. В данном случае они неуместны. Когда ты, в конце концов, начнешь осознавать всю серьезность ситуации? Что мне еще надо сказать тебе, чтобы ты очнулась?

Мгновение он смотрел на меня серьезным взглядом, потом опять отвернулся.

– Ну а когда ты сам начнешь осознавать всю серьезность ситуации? Если тебе не жаль ни своих подчиненных, ни нас, подумай о невинных людях в городе, – передразнила я.