Обожгись!

Спорить смысла не было. Я послушно поднялась на третий этаж элитного дома, в котором жила моя подруга.

Вежливая консьержка в комнатке с застекленной до половины стеной. Просторный лифт с зеркалами. Из них на меня уставилось зеленоглазое, взъерошенное чудовище с перекошенным лицом. Эт я? Ой, мамочки!

– Не пугайся, сейчас умоешься, причешешься, отдохнешь и будешь – как картинка, – попыталась утешить меня Ванесса.

Дома она выдала мне халатик, мягкие тапочки, полотенце и запихнула в ванную:

– Отмокай, отдыхай, ни в чем себе не отказывай!

А вот за это спасибо, подруга! Косметику и я, и она любили дорогую, качественную. Только мне приходилось ограничиваться самым необходимым, а Ванесса, в случае крайней нужды, могла открыть магазин и, распродав свои запасы, безбедно протянуть пару лет.

Пена. Скраб. Снова пена… Маска… Из ванны я выползал часа через два. Ноги не слушались, хотелось залечь в кровать и спаааать. Но Ванесса ждала меня с ужином. Или ранним завтраком?

Перемолотый в блендере творог с бананом. Теплое какао. И печенье.

– Размочи, – посоветовала Ванесса. – А творог чтобы весь сьела.

– Спасибо, – я сунула ложку в рот и вздохнула: о сахаре подруга не позаботилась.

– Вижу, тебе легче. Уже говоришь.

Я кивнула.

– Тогда может ответишь на очень интересующий меня вопрос? Что? Это? Было? У тебя одна попытка.

Одна, так одна. И я выдала, как на духу:

– Знакомство с сестрой. Единокровной.

Ванесса замерла. Взгляд из ошалевшего стал задумчивым. Потом, что-то решив для себя, она подошла к бару и достала ликер:

– Чего покрепче тебе нельзя, так что будем давиться этой сладкой гадостью.

5

Часы на стене показывали четыре утра. Я-то посплю, а вот Ваня… но «железная леди» по своему истолковала мой взгляд:

– Возьмешь больничный. Дня три дома посиди. Все равно работник из тебя сейчас никакой. Ну, за нас!

Густой сироп без малейшего привкуса алкоголя потек по горлу. И то ли помог, то меня «отпустило», но говорить я смогла почти без натуги:

– Вот это наглость! Ни за что не поверю, что она не знала, чей этот клуб!

– Подожди! А с чего ты решила, что эта Габриэлла – твоя сестра? Из-за цвета глаз? Так зеленоглазых…

– Вань, я суккуб. Паршивый, но суккуб. А мы кровных родичей за версту чуем, как вампиры…

– Ох, не пугай, – подруга опасливо покосилась на окно, потом все-таки решилась и опустила жалюзи, отрезая кухню от внешнего мира. – Только не говори, что эта пакость тоже существует.

– Не знаю. Не встречала, – я пожала плечами и только потом поняла: Ванесса, не боящаяся ни бога, ни черта, имела свои фобии. Она боялась… вымышленных кровососов!

Смех её обидел.

– Еще коктейльчику плеснуть? С огоньком!

– Ладно тебе, – от кашля заболело горло и я хрипела. – Если вдруг узнаю, что они существуют – обязательно предупрежу.

– Ирма… – Ванесса вдруг сделалась задумчивой. – Бронислав вокруг неё как привязанный крутится. Это любовь? Или чары?

– Хуже. Это – импритинг. Запечтление.

– Так-так-так… – Ванесса забыла про обиду, впрочем, как и всегда. – С этого места поподробнее.

Одно дело сообщить подруге, что ты – суккуб. И совершенно другое – выложить всю подноготную, раскрыть секреты своего народа. Мысли текли плавно, тягуче, как ликер, льющийся в крохотную, на высоченной ножке рюмку. Но если взять стакан, и от души разбавить приторную сладость крепким алкоголем… Видимо, спиртное все же подействовало, потому что я решилась.

– Понимаешь… Мы же не просто флюиды вырабатываем, которые мужикам головы кружат. Есть еще одна… особенность. В момент оргазма этих флюидов может выработаться столько, что у партнера крышу сорвет. И его можно будет хоть на веревочки водить, хоть на ремни распускать…

– Нихрена себе! Это как же мужики рядом с вами… Бррр, никогда не лягу в постель с инкубом!

– Правильно, – поддержала подругу. – Нечего там делать! А то появится потом на свет кто-то… вроде меня.

– Ну, ты еще ничего получилась. Ирма… а как ты с этим справляешься? Твой Пьер…

– А я не сказала? – хмель затуманил голову, но и хорошо обезболил, горло уже не болело. – Они выделяются в момент оргазма партнера, не нашего!

– Нифига себе! Так это что, он никогда не… – она закрыла рот рукой. Глаза сделались большими-большими…

Похоже, информация оказалась шокирующей, раз Ваня ругаться начала. Надо пояснить, а то надумает себе невесть что. Вон, как про то, что Пьер ни разу не кончик как следует.

– А мы контролируем. Понимаешь, эта особенность появилась как защитная реакция. Ну сама представь, какого суккубу или инкубу было в то же средневековье? Или в постель тащили, или на костер. А бывает, что и на костер после постели. Ну, а влюбленный готов за предмет своей страсти любому в глотку вцепиться. Мы это импритингом называем. Знаешь, как у уток, например: кого первым вылупившийся птенец увидит, за тем и следует всю оставшуюся жизнь.

– И что… ничего нельзя изменить?

– Не знаю. Вань, я о суккубах узнала из буйных криков матери, когда она меня ремнем по квартире гоняла. Потом собирала информацию по крупицам. Я же совершенный неуч во всех этих делах, действую интуитивно…

– Интуитивно она действект… А если бы по теории? Ой, что было бы?