Обольстительница в бархате

— Хочешь пойти по следам Кливдона и Лонгмора? — не унимался негодяй. — Подумай тысячу раз. Ты хоть представляешь, кто твоя обожаемая на самом деле? Кто они все такие — она и ее сестры-интриганки? — Он расхохотался. — Потеха! Ты понял, что это такое, Меффат? Это отчаянные меры. У них нет ничего. С какой стати ты беспокоишься о каком-то альбоме с вырезками? Они сами напечатали год на афишах. Это сплошной блеф, ты что, не понимаешь? Их слово против твоего.

Из-за занавеса раздался голос Кливдона.

— Год указывается во всех газетах. — Он вышел на авансцену. — Миссис Уильямс посвящали одобрительные рецензии «Хроники и еженедельник Бата», «Бристольский Меркурий» и другие английские газеты в течение тех лет, когда она, по вашим словам, жила во Франции.

Кровь отхлынула от лица Тикера, но он не сдавался.

— Ты угодила в переделку, Дульси, — заявил он. — Устроила скандал аристократу. Теперь они засадят тебя в тюрьму и забудут о тебе. — Скрестил руки на груди. — Если вы надеялись запугать меня, ваша светлость, то вас ждет разочарование.

— Мы слышали, как вы признались, что заплатили миссис Уильямс, чтобы она обвинила лорда Суонтона в том, что он бросил ее с незаконнорожденным ребенком. — Кливдон указал на всех, стоявших на сцене. — Мы все слышали это.

— Они слышали! Ха! Слышали или вообразили, что слышали? Маленькая сценка, разыгранная с Дульси. У вас есть единственное доказательство, и это доказательство того, что она врет.

— Вы признались, что заплатили ей за ложь в отношении лорда Суонтона, — заметила Леони.

— В самом деле? Не припоминаю.

— Вы признались в присутствии свидетелей.

— Такие свидетели не достойны веры, — усмехнулся Тикер. — Вы втроем заинтересованы в том, чтобы защитить лорда Суон-как-его-там. С другой стороны, любой, кто видел Дульси, скажет, что это именно он наградил ее ребенком. Если она врала в тот момент, значит, соврет и еще раз. А возможно, она просто не знает, кто был настоящим отцом. И будет обвинять любого.

Насмешливо салютуя, Тикер приподнял шляпу.

— Исключительно забавно. Джентльмены, дамы! — И направился к Меффату. — Если это все, то мы с моим другом покинем вас… — Он вдруг замолчал, увидев, как у того изменилось выражение лица. Меффат стоял, выпучив глаза и открыв рот.

— Куда ты уставился? — Он, должно быть, услышал что-то у себя за спиной, потому что резко обернулся к сцене.

Занавес медленно поднялся, и перед ним предстали лорды Херрингстоун, Геддингс и Флинтон вместе с лордом Валентайном Фэрфаксом, а также господа Бейтс, Кроуфорд, Хемптон… и Том Фокс из «Утреннего обозрения Фокса». Последний держал в руке блокнот, куда что-то деловито строчил.

Из кулис вышел Суонтон. Он встал отдельно ото всех.

Миссис Уильямс ногой скинула монеты Тикеру в зал.

— Тебе это пригодится, — сказала она. — Заплатить адвокатам.

— Ах ты грязная, лживая потаскуха! — Его неистовый взгляд остановился на Леони. — Обе вы! Шантажистки и…

— Мерзавец! — вдруг завопил Суонтон. Спрыгнув со сцены, он кинулся на Тикера и сбил его с ног. У того с головы слетела шляпа. Суонтон схватил его за волосы и стал бить головой об пол. — Двуличный, грязный мошенник! Что я тебе сделал?

На миг все замерли на месте.

Потом Меффат бросился на помощь другу. Остальные, стряхнув с себя оцепенение, спрыгнули со сцены и включились в потасовку.

— Не убивайте их! — кричала Леони. — Не надо крови! Вы же обещали.

Ей казалось, что никто не слышит ее.

Суонтон пытался задушить Тикера. Большинство мужчин только подбадривали его и уже стали заключать пари на конечный результат. Но тут Кливдон унял Меффата, а Лисберн оттащил своего кузена от Тикера.

— Зевс Великий! — услышала Леони чьи-то слова. — Даже представить не мог, что Суонтон на такое способен.

* * *

Позже

— Это было получше любого спектакля, — сказал Кроуфорд.

— Ты мог бы взять меня голыми руками, когда Суонтон пошел на него, — признался Хемптон.

Но Лисберну казалось, что никто не был поражен больше чем он.

Ну, возможно, только Тикер.

— Поэт полон неизведанных глубин, — засмеялся маркиз. — Не такой уж он мягкий, каким кажется.

В нем вообще нет никакой мягкости, сообразил Лисберн. Только в проявлении чувств и нежности. Разве в Тоскане поэт не поднимался и не спускался вниз по горным тропам наравне с Лисберном? В ужасных условиях они пересекли Альпы, и Суонтон ни разу не споткнулся. Он скакал верхом, фехтовал. Он был в хорошей физической форме, хотя в обычной ситуации его не хватало на то, чтобы боксерским ударом сбить Тикера с ног. Да Суонтон сам первым в этом признается.

Сейчас мужчины, которые присоединились к ним на сцене, стояли у входа в «Воксхолл». Они наблюдали, как мастер церемоний выводит из Королевских садов чуть было не побитых Тикера и Меффата. Мистер Симпсон делал это с неизменной вежливостью. Не показывая вида, что на самом деле вышвыривает их, мягко провожал парочку к воротам.

Приехавшие на праздник заранее тоже наблюдали эту сцену. И уже начались пересуды.

Меффат двигался на выход, полный стыда. Тикер шел с важным видом, словно ему все было нипочем.