Обольстительница в бархате

В мужчине тысяча недостатков — достоинств намного меньше. Он непостоянен и недобр, он лжив и скрытен, капризен, ревнив и своеволен. А также самодоволен и мелочен. Однако все женщины единодушны: за неимением лучшего пусть он будет таким.

А. А. «Литературный еженедельник», 1818 г.

Впервые Леони Нуаро не смогла ничего скрыть.

Впервые на ее лице отразились все чувства, и Лисберн прекрасно их понял.

Она смотрела на Суонтона с откровенным недоверием.

— Девочка… — заговорил Суонтон. — Женщина сказала, что ей нет еще пяти лет. И что все произошло в Париже. Это могло случиться.

— Могло… — повторила она.

— Он не помнит, — опять вмешался Лисберн. — И не имеет смысла пытаться заставить его вспомнить.

— Вы намекаете на амнезию? — уточнила Леони. — Потому что иначе… — На миг она закрыла глаза. Когда же открыла их, на ее лицо вновь вернулась маска. — Надо сильно постараться, чтобы меня поразить, лорд Суонтон. — Теперь ее голос звучал ровно. — Однако признаюсь, вам удалось застать меня врасплох. У вас в Париже было так много женщин, что вы потеряли счет?

Суонтон побагровел.

Он ничего не мог поделать с собой. Только бормотал что-то нечленораздельное. Давать объяснения выпало на долю лорда Лисберна, как всегда.

— Это было трудное время, — начал он. — После моего…

— Поправьте меня, если я не права, леди Альда, — раздался вдруг знакомый женский голос совсем рядом. — Мне всегда казалось, — по крайней мере так утверждал мой папочка, а мы все знаем, что он никогда не ошибался, — о чем это я? Ах, да! Так вот, мне всегда казалось, что в таких великих нациях, как наша, мужчина остается невиновным ровно до тех пор, пока его вина не будет доказана.

За столом лорда Лисберна все замерли.

Краска отлила от лица Суонтона. Он сдвинул брови, вид у него стал сосредоточенным, таким, каким был всегда, когда он писал стихи.

— Да, конечно, все возможно. Или возможна хотя бы часть, — продолжала Глэдис. — Люди ведь верят в домовых. Может быть, вы не знаете, мой дорогой, что «Воксхолл» пользуется дурной славой из-за того, что привлекает к себе странных личностей. В особенности тех, кто жаждет общественного внимания. Когда-то был молодой человек… Как он сам себя называл? Великий чего-то там. По-моему, лет десять назад я читала об этом в одной из книг мистера Хоуна. Вы поняли, кого я имела в виду, мистер Бейтс?

В ответ послышался мужской голос. Но не Бейтса. Флинтон? Тот самый забитый паренек, который живет под гнетом своей двоюродной бабки? И он беседует с Глэдис?

Повернувшись в ту сторону, Суонтон попытался определить, откуда доносятся голоса.

Возможно, беседовавшие расположились позади их кабинки, но Лисберн не был уверен. Говорило так много людей. Голос Глэдис звучал громче других. Он разносился, парил в воздухе, как пение птицы.

Это никак не вязалось с образом Глэдис, если быть честным.

— Да, благодарю вас, лорд Флинтон, — сказала кузина. — Ариэль! Именно это имя я хотела услышать. Иногда его называли «Великий незнакомец», как вы сами напомнили. Он считал, что его красота не идет ни в какое сравнение ни с чьей другой в мире. Ему ничего не стоило выйти к аудитории, встать перед оркестром, а потом раздать свои визитки и попросить аудиторию назвать того, кто мог бы составить ему пару.

Бейтс что-то ответил. А потом вмешалась леди Альда.

Глэдис рассмеялась.

— Это, конечно, забавно, — согласилась она. — И вы только подумайте, моя дорогая, если бы я оказалась там, то с большим удовольствием посмотрела бы на выражение его прекрасного лица, когда сказала бы, что смогу быть ему парой.

В разговор вступил еще один мужской голос. Мужчина произнес одно или два слова, но этого было недостаточно, чтобы Лисберн смог определить, кто это.

Голоса начали удаляться.

Вскочив с места, Суонтон с отчаянием посмотрел на него.

— Где она? — воскликнул он. — Этот голос!

— Это всего лишь Глэдис, — успокоил его Лисберн. — Жаль, что она не может пойти на сцену. У нее был бы большой…

— Это она? Такой голос!

— Да, легко узнаваемый, — согласился маркиз.

— Я должен найти ее!

— Советую не делать этого.

— Она защищала меня!

— Только чтобы досадить леди Альде, я в этом ничуть не сомневаюсь. Попробуй возрази Глэдис, и ты рискуешь стать объектом для ее остроумия. Будь осторожен: у нее не язык, а жало.

— Тогда пусть жалит, — заявил Суонтон. — Я, можно сказать, мечтаю, чтобы кто-нибудь этим занялся. — И ушел.

Леони смотрела ему вслед.

— Он не в себе?

— Он переволновался, — сказал Лисберн и поднялся с места. — Нельзя оставлять его одного. Он в полном смятении.

Леони взмахнула рукой.

— Идите. Я вас не держу.

Саймон посмотрел в том направлении, куда ушел Суонтон, потом на нее.

— Вам лучше пойти со мной. Не стоит оставаться здесь одной.

Ее улыбка была холодна.

— Очень сомневаюсь, что останусь в одиночестве надолго.

Это правда! Здесь по меньшей мере сто мужчин с радостью заняли бы его место. А может, и все двести.

Лисберн снова опустился на стул.

— Тогда ну его к дьяволу!