Обломки нерушимого

– Да, Элай. Цинния Каран – не твоего круга барышня. Она капризная, обидчивая, с деревянным мышлением, до нее все доходит с третьего раза. Она пустышка! И ты бы стал точно таким же. Не могла я видеть тебя рядом с ней. Единственной надеждой жила, что ты скоро наиграешься да выкинешь ее на волю и новую жертву найдешь. А ты ж, однако, и не помышлял об этом. Она как будто стала твоей зависимостью. Я мучилась и мучилась… и по мере этого тьма сгущалась во мне.

Элай с содроганием сердца наблюдал за сестрой, подмечал все пугающие изменения, что происходили с ней за время этого разговора. По непостижимой причине Рэми быстро сделалась больной: лицо ее теперь бледное как бумага, голос со странной хрипотцой, и все тело охвачено настоящим лихорадочным ознобом. Рэми молниеносно сгорала у него на глазах.

– Я пыталась подружиться со своим демоном, но ничего не вышло. То… что ты увидел тогда в моей комнате… то, что я, по-твоему, делала «специально», – это была попытка заглушить голос демона. Только ему потом понравилась моя идея, и он подсадил меня на это… Виновата? Накажи себя. Плохо? Помоги себе!.. Почему я так обошлась с Циннией… А как я с ней обошлась-то? Я просто пожаловалась тебе на нее. Да, мои обвинения были ложными, такой вот девчачий психоз. Ну это так невинно, смешно! Так малые дети поступают, а я ничем не отличалась от них в тот момент. Я лишь хотела, чтоб ты бросил ее! Элай… я не просила тебя насиловать ее, снимать все это на камеру и выкладывать в сеть. Из-за тебя она чуть не умерла и теперь пожизненно в лечебнице! Я тут ни при чем. Я тоже страдаю. Вот! – Она задрала рукав, чтобы продемонстрировать шрамы на предплечье. – Это всё мои мысли о ней, мое раскаяние, мой крест! Не смей обвинять меня! Я такая же жертва, как и Цинния. ТЫ сломал жизнь ей, мне, да и себе тоже… Я просто любила тебя, брат, я не хотела, чтобы ты тратил свое время на эту бесполезную девушку. Называй это как хочешь: ревностью, завистью, безумием…

Наконец-то Рэми замолчала, Элаю даже дышать стало легче. Они вместе прострадали эти жуткие минуты, довели друг друга до крайнего изнеможения.

– Нам нужно держаться порознь, – заключил Элай, кое-как собравшись с силами. – Иначе мы уничтожим весь мир.

– Нет… Нет, нет! Я готова простить тебя! И… и ты сможешь меня простить. Мы брат и сестра. Одна кровь и плоть! Мы умрем друг без друга!

– Я умру без сердца, без головы. Без всего остального я смогу жить, – злобно пробормотал Элай.

– Да?.. – спросила Рэми, и по лицу ее прошлась нервная судорога. – А вот моя жизнь без тебя невозможна. И сейчас я тебе это докажу.

Рэми выдернула из своей прически палочку и прислонила ее острый конец к набухшей венке на запястье.

– Опять эти дешевые манипуляции! – рассвирепел Элай. – Мне на колени упасть? Ноги твои расцеловать? В любви поклясться? О, тебе бы этого очень хотелось!

Он медленно шагал к ней. Элай и не был бы против того, чтоб сестра прикончила себя, до такой степени она ему осточертела. Но ведь Рэми ничего серьезного с собой не сделает, он это понимал. Тут просто очередная истерика напоказ. Сейчас эта припадочная изрежет себя всю, а родители потом всыпят ему по первое число за то, что он довел бедную девочку до такого состояния. Вот его крест – вечно спасать Рэми и вечно чувствовать себя виноватым за все ее страдания.

– Стой на месте и смотри! Наслаждайся! – крикнула Рэми.

Со стороны казалось, что Рэми совершенно не владеет собой, но на самом же деле она все отлично контролировала. Более того, она получала удовольствие от сего процесса. Элай боится, он хочет спасти ее! Она все еще нужна ему! В этом-то Рэми и хотела убедиться. Это просто игра, проверка. Она еще немножко помучает его, понаслаждается, а потом обнимет, попросит прощения за все. Да, так Рэми и планировала поступить.

– Услышь меня, безумная! Остановись!

Элай был теперь так близко, что ему без труда удалось схватить сестру за руку. Рэми всецело предалась бурному ликованию от этой «игры». Она стала шуточно сопротивляться, визжать, размахивать руками с закрытыми глазами, мысленно твердя: «Давай, поумоляй меня! Еще! Покажи, как ты меня любишь! Ты уж расстарайся, братец!»

Вдруг Элай резко остановился, затих. Рэми пришлось прервать «игру». «Что случилось? Выдохся, что ли?! – не могла сообразить она в самом начале. – А это… что такое?» – спросила себя Рэми, взглянув на шею брата. Сбоку у него, недалеко от кивательной мышцы, торчала серебряная палочка. Если быть точнее, виднелся лишь ее бриллиантовый цветок, то бишь верхушка. Вся длина вошла в плоть, проникла в самое опасное место, разорвала все жизненно необходимое.

Бессознательно, одним лишь страхом ведомая, Рэми извлекла палочку. Это привело к массивному кровотечению, Элай упал навзничь.

– Элай?..