Облава

«Ладо, горькая ты моя доля, ты для меня никогда бы этого не сделал! Никогда! Никто из вас ради женщины этого бы не сделал. Твердокаменные вы — счастье ваше, что вы такие бесчувственные!»

Немного передохнув, Неда пошла дальше и вскоре оказалась в ровной низине, которая лет двести с лишним тому назад получила название Дервишево ночевье по имени дервиша Джафера Шамана из Гркиня. Вдруг ей почудился запах ракии, и одновременно шагах в десяти от себя она увидела островерхую землянку. Неда подошла ближе, и землянка распалась у нее на глазах, обратившись в треугольник неба между двумя стволами. И запах, такой, как ей показалось, явственный, тоже сгинул, словно призрак. Стараясь снова его уловить, она стала кружиться на одном месте, подняв голову и спотыкаясь на неровной почве. Она выписала на снегу сначала два круга, потом восьмерку, но так ничего и не обнаружила. «И запахи, — подумала она, — точно призраки, один обман. Это меня лукавый морочит, чтобы подольше задержать. Ракия — его выдумка, больше меня этим не проведешь».

Она поспешила дальше, углубляясь все глубже в дикие теснины Орвана. Время от времени ей снова что-то мерещилось, и она лезла в гору, но, убедившись в своей ошибке, снова спускалась к узким, заваленным снегом полянкам. Проходя заледеневший ручеек, она поскользнулась, упала и сильно ударилась затылком — даже в глазах потемнело. С трудом поднимаясь на ноги и потирая больное место, она вдруг увидела землянку, перед которой стоял часовой. «Это, наверно, наш часовой, — подумала она, — ему, по крайней мере, я могу признаться».

— Я Неда, — крикнула она, — не стреляй в меня.

Часовой либо не слышал, либо не понял; он поднял винтовку и целился ей точно между глаз. «Сонный, наверно, — подумала она, — или глухой». Ей стало его жалко — еще бы не оглохнуть в стольких боях, когда все время грохот и треск! А может, и я виновата — потеряла от страха голос, и он не слышал меня.

— Я одна, — крикнула она громче. — Я ищу вас. Не бойся! Позови Ладо, он меня знает.

Но и это не помогло: часовой по-прежнему держал винтовку на уровне ее глаз и ждал, чтобы она сделала шаг вперед. «Нет, это не наш часовой, — подумала она, — наш не может быть таким сонным и глухим. А раз не наш, значит, ихний! Да, конечно, ихний — вон у него борода и меховая папаха на голове, а на шапке снег для маскировки».

— Теперь ты знаешь, кто я, — сказала она. — Сдуру сама сказала. Чего ждешь, почему не стреляешь!

Неда двинулась прямо на него, чтобы заставить его довести дело до конца. Он отступил на шаг, потом еще на шаг. Наконец, подойдя к нему вплотную, она увидела пень с торчащей вперед веткой. Разозлившись, плюнула в то место, где ей виделось лицо часового и пошла дальше. Она потеряла представление о времени, ей казалось, что она совсем недавно сошла с тропы. Они, вероятно, где-то дальше, в глубине леса, куда ни одна живая душа не заходит. Ни один человек их не сможет найти. Да и как найти, если они не хотят, чтоб их обнаружили? Но я их разыщу — всем на удивление разыщу! Сейчас я наверняка на правильном пути. Да нет, устала я, изнемогла, вот и кажется, что уже близко.

Вдруг перед ней вырос каменный дом, оштукатуренный, с большими окнами и фронтоном. Испугавшись, она свернула в сторону, но и там стоял дом, за ним другой, третий — длинный ряд домов с левой стороны и такой же ряд с правой. «Улица, — подумала она, — но не такая, как в Печи, там улицы жалкие, а это какой-то большой богатый город. Не к чему мне здесь болтаться: не любят нас богатеи, и мы их тоже не любим. Увидят — тут же выдадут!..»

Неда побежала по ровной, как ей казалось, улице и упала, со стоном поднялась, поскользнулась и снова упала. После нескольких тщетных попыток подняться она поползла на четвереньках. Протиснулась между двумя деревьями и замерла: забрела в чью-то клеть, решила она. Постель застлана, белеет простыня на соломеннике, и рядно тут. Только Ладо нет: ушел куда-то. Ива сказала, что он скоро вернется. Что ж, она подождет.

ПОД ЗЕМЛЕЙ, ПОД СНЕГОМ

I