Обязана быть его-2

— Завтрак… — ответила, стушевавшаяся, смятённая собственными чувствами, откликом того, что таилось внутри меня, того, что он разбудил во мне. — Ещё пять минут. — Насыпала хлопья в молоко и стала помешивать, прислушиваясь к шорохам позади себя. Шелест ножек стула о пол, негромкий удар донышка чашки…

Прикрыла глаза и незаметно выдохнула. Отставила коробку и облизала губы. Он — мой муж. Мужчина, заплативший моему бывшему, мужчина, пожелавший меня себе, мужчина… Мужчина, открывший мне мир чувственности, одним своим присутствием способный отогнать кошмары и страхи. Мужчина, видеть которого я не желала ещё несколько дней назад. А сейчас… снова облизнула губы и достала вторую чашку — уже для себя, чтобы выпить утренний кофе вместе с ним.

— Как красиво… — совершенно искренне сказала я, присев на низенький стул рядом с дочерью. Стоящий в её комнате деревянный столик был окружён четырьмя маленькими стульями, на спинке каждого из которых красовалось вырезанное сердечко. Я даже представить не могла, где Демьян взял его — точь-в-точь такой же, за каким обычно пили чай с мёдом герои её любимого мультика.

Штрих за штрихом на лежащем перед Сонькой листе появлялись лепестки цветов — всё, как я показывала ей, всё, как учила. Меня взяла странная оторопь. Непонятная, волнительная, она прокатилась внутри и, на мгновение сдавив горло, отступила. Соньке всего пять… Пять…

— Нет, — сокрушённо вздохнула она и, отложив на стол пастельный карандаш, подняла на меня взгляд. — Не получается. Не красиво.

— Почему не красиво, — я подвинулась ещё ближе. Взяла карандаш и подправила бутон. — Смотри. А так?

Сонька долго рассматривала цветок. По-взрослому, так, как будто это было очень важно для неё.

— Очень красиво, милая, — повторила я. — Давай повесим рисунок в рамку, когда ты закончишь?

— Нет, — решительно отозвалась она. — Это для дяди Демьяна.

— Для дяди Демьяна? — переспросила — при упоминании о Терентьеве я ощутила лёгкую досаду.

Утром, едва позавтракав, он ушёл, сказав, что снова будет поздно. Мрачный, он был погружен в собственные мысли. Поначалу я хотела сказать ему, что Соня постоянно ждёт его к ужину, что… Что? Вот именно, что? И вот теперь снова…

В ответ на мой вопрос дочь кивнула. Пододвинула пастель ближе ко мне и попросила:

— Помоги мне, мамочка. Надо, чтобы было красиво.

— И так очень красиво, — я всё-таки придвинула стул вплотную к её стулу.

Поначалу намеревавшаяся позвать её погулять, сейчас я понимала — закончить рисунок куда важнее. Тем более, что на улице огромными мокрыми хлопьями валил снег.

— Даже не знаю… — нанесла ещё несколько штрихов. — Совсем скоро у тебя будет получаться лучше, чем у меня. — Исправила кривоватый лепесточек и отдала карандаш дочери. — Значит, ты решила подарить рисунок дяде Демьяну?

— Он попросил меня, — Сонька снова принялась сосредоточенно вырисовывать цветы.

— Попросил?

— Да, — дочь отвлеклась и глянула на меня. — На день рождения.

— На день рождения? — снова переспросила я, застигнутая врасплох. И осторожно поинтересовалась: — Когда у него день рождения?

Во взгляде дочери отразилось что-то такое… Что-то, от чего я почувствовала себя идиоткой. Меж бровок Соньки появилась крохотная складочка.

— Завтра, — ответила она таким тоном, будто бы это было простой истиной. — Ты не приготовила подарок?

— Я… — дочь действительно застала меня врасплох. Судорожно я пыталась вспомнить, говорил ли мне когда-нибудь Демьян о том, когда родился. Кажется… Кажется он говорил, что в декабре. И…

— Мам! — позвала меня с Соня с нажимом.

— Ты забыла про подарок? — она уже не хмурилась. Плечом прижалась ко мне и прошептала громко: — Давай нарисуем вместе. Дяде Демьяну понравится. Обязательно-обязательно.

13

Не зная, что делать, я вернулась в спальню. Открыла шкаф и уставилась на собственное отражение. Синяки почти сошли — о случившемся напоминали только оставшиеся кое-где бледные следы. Да, в общем-то, не всё ли равно?

Закрыв дверцу, я попыталась отогнать ненужные мысли. День рождения Демьяна… Понятия не имея, откуда взялось это желание — сделать его хоть немного особенным, я действительно хотела, чтобы он почувствовал — мне не всё равно.

— Свет, — набрав подруге, осторожно начала я. — Мне… Мне помощь твоя нужна.

Подруга моментально встревожилась. За последнее время я вывалила на неё столько проблем, что она, так же, как и я, уже боялась говорить, что хуже быть уже не может. Как выяснилось, хуже может быть всегда.

— Ничего страшного, — поспешила успокоить её, когда она спросила, в чём дело и всё ли в порядке с Соней. — Хотела спросить… — пройдясь по спальне, я опять открыла шкаф и устремила взгляд в зеркало. — Белый или бежевый? — улыбнулась уголками губ. — Нет… Какой мне больше идёт? Белый или бежевый?

На пару секунд воцарилось молчание. Я так и стояла напротив зеркала, поигрывая прядкой отросших волос. И вдруг поняла: мне действительно нужно что-то поменять. Сегодня. Сейчас. Иначе прошлое никогда не отпустит меня.

Жертва… Глядя на собственное отражение, я понимала, что для того, чтобы изменить это, недостаточно надеть новое платье. И всё-таки.