Обезьяны

Некоторые последовательности знаков в фильме — последнем из четырех — вызывали у Саймона приступы истерического хохота. Особенно громко он смеялся, наблюдая за сценой, где садисты-шимпанзе загнали в угол сверхумного потомка людей, которому удалось сбежать из будущего в конце третьего фильма, «Побег с планеты людей», и главный плохой самец — как же еще его обозначать, вопрошал Саймон — воздевал лапы: «Видеть его — словно видеть какую-нибудь неизвестную бациллу и знать, что она попалась «врррааа»!»

А потом, в самом конце, когда орды людей захватывают все здание — архитектура семидесятых годов, доведенная до логического конца, — тот же самец формировал бессмертные знаки: «Это конец цивилизации шимпанзе! Мир превратится в планету людей «вррраааа»!»

Ах если бы, думал Саймон, тупо глядя на экран и попыхивая сигаретой. Ах если бы! Хамблова трава — она в самом деле была очень крепкой — давно выветрилась у него из головы, оставив после себя лишь железобетонную уверенность, что Саймон должен, обязан во что бы то ни стало встретиться со своей экс-первой самкой Джин, должен увидеть морда к морде своих детенышей. Если между миром, как он есть сейчас, и миром, который он оставил по ту сторону судьбоносной ночи в «Силинке», существует точное соответствие, значит, единственные шимпанзе на свете, способные ему помочь, — это члены его распавшейся группы.

Буснер оторвал Саймона от размышлений. Он поухал за дверью и, не услышав ответного уханья, вошел.

— «ХууууГрааа» ну, Саймон, что скажете о нашей вылазке, не правда ли, вы узнали много нового «хуууу»?

— Однозначно, доктор Буснер. Избив то чудовище, я почувствовал себя просто великолепно, а Хамбл, что же, он мне понравился «гррнн». Он совершенно спокойно отнесся к тому, что я воображаю себя человеком, что его мир я вижу как дурацкую галлюцинацию, его интересовало другое…

— Очень хорошо, — вставил Буснер, — но будьте добры, помните, Хамбл очень эксцентричная натура.

— А в остальном все проползло как обычно «хууу».

— Как обычно «хуууу»?

— Понимаете, иногда я вроде бы готов признать, что вещи таковы, каковы они есть, — а затем меня вновь с головой накрывает волна воспоминаний, «хуyyy» вы не представляете себе, как это тяжело. Но я кое-что показал Хамблу и уверен, что это истина. Я совершенно четко помню, абсолютно четко, у меня был средний детеныш «хууу», Я очень хорошо его помню. Я должен увидеть свою экс-первую самку, только она поможет мне узнать правду. Пожалуйста, доктор Буснер, минуло уже два месяца, можно я увижусь с моими детенышами «хуууу», ну пожалуйста!

Саймон подполз к Буснеру и поклонился ему с величавой, раболепной покорностью. Психоаналитик-радикал, как он любил себя обозначать, ободряюще похлопал по заднице долговязого шимпанзе и настучал на ней:

— Хорошо, хорошо «чапп-чапп», Саймонушко, не беспокойся, мой бедненький, я просто в восхищении от того, как вы сегодня махали лапами — во всех смыслах знака. Уверен, встреча с членами экс-группы почетверенькает нам на пользу. Ваша экс-первая самка не против, так что я «хух-хух-хух» постараюсь устроить свидание в ближайшее время. Но я хотел вам показать еще кое о чем…

— О чем же «хууу»?

— Мне только что ухнул союзник вашей самки Сары, Тони Фиджис. Он показывает, что сегодня вечером открывается какая-то выставка в Галерее Саачи.[164] Ему кажется, она вас очень заинтересует.

Саймон прервал чистку и повернулся мордой к Буснеру:

— Вы хотите показать, что нам стоит сползать туда «хуууу»?

— Ну, «уч-уч» разумеется, только если вы чувствуете себя достаточно уверенно и думаете, что сможете вести себя как подобает. Там, конечно, будет много знакомых вам шимпанзе… с другой стороны, до галереи отсюда лапой подать, мы просто дочетверенькаем туда пешком. И, как обычно, помните: если вам покажется, что вот-вот начнется приступ, сразу покажите мне, и мы уползем домой. По-моему, идея хорошая. В конце концов, может быть, эта прогулка станет очередной веткой на пути к вершине дерева, где растет заветный банан выздоровления «хуууу»?

Глава 19

Вечер был холодный и ветреный, но Саймон и Буснер тем не менее отправились пешком по Фицджон-авеню, мимо отеля «Свисс-Коттедж» к Баундари-Роуд; в отличие от утра, спаривающиеся почти не попадались им на глаза. Однако по мере приближения к галерее ситуация менялась. За двести двадцать четыре метра до дверей, несмотря на туман, Буснер разглядел на перекрестке Эбби-Роуд и Баундари-Роуд целую толпу шимпанзе из мира искусства — они спаривались, вопили, чистились, общались и занимали очередь на вход.

Буснер встал на задние лапы и повернулся мордой к Саймону.

— «Хууу» Саймон, вы уверены, что выдержите? Там будет полно знакомых вам шимпанзе…

— «Хууу», — ухнул в ответ художник и показал, подумав: — Ничего страшного, я же их не узнаю — там будет такая толпа, к тому же они-то все будут шимпанзе «клак-клак-клак»!