Обезьяны и солидарность

Ясно. Домик в горах. Мама и Пьетро. Возможность приближалась к нулевой отметке. От абсурдной идеи полета ради зачатия можно было отказаться. На мгновение подумала о поэте-египтянине, который обитал в Финляндии и с которым во время недавнего фестиваля у меня была короткая связь. Мужчина не терялся и время от времени писал э-мейлы на тему we could have more fun together. Удастся ли мне заполучить его на сегодняшний вечер? Выудить на часок-другой из объятий семьи, заманить в какой-нибудь дешевый отель? У 49-летнего мужчины недавно родился четвертый ребенок, значит, год назад его сперма была весьма предприимчивой. Но каким бы предприимчивым он ни был в тот раз, если бы я панически принялась его выдергивать сейчас, он бы навсегда съежился. Подумала еще раз о своем экс-любимом, который жил в Берлине, теперь у него была зрелая сорокалетняя подружка и вместо хиппового свободомыслия целая гроздь моральных принципов. Нет. Любой зарубежный десант был бы бессмысленным.

Я сделала глоток экочая и, быстренько смолов горсть орехов, закинула в рот, не ощутив никакого вкуса. Затем снова взяла телефон.

Контакты. Ааре X. Ааре П. Ааре Т. Айгар Ремонт. Айвар Р. Айн К. Алексей Металл. Алан М. Алар С. Алессандро. Алессандро Коррьер. Алессандро Диарио. Андерс Г… Я прощелкивала телефонную книжку туда-сюда и чувствовала, как начинает биться сердце, когда я замираю над очередным мужским именем. Мне даже показалось, что при этом трепещет моя футболка защитного цвета. Мое тело страдало под верховной властью навязчивых идей и эмоций. Бедные невинные номера за именами моих друзей вообще ни о чем не догадывались и открывались передо мной, готовые производить сигналы по легкому нажатию пальца. Мои друзья. Мои друзья?

Я вдруг почувствовала, как умопомрачительно хрупка сфера дружбы. Тончайший конвенциональный лед, сломать который легче легкого. Я боялась, что своим предложением могу ступить туда, где сфера дружбы заканчивается, выйти за пределы тех условий, которые составляют это милое явление. Я боялась обнаружить, что за пределами определенных границ дружбы вообще не существует. И могло ли служить такой границей предположение, что я не потребую от другого, чтобы он разделил со мной свое физическое? Может ли дружба все-таки предпочитать некие удобства? Будем друзьями, потому что нам так удобно. Образ меня, составленный моими знакомыми, после такого предложения может исказиться. Неизбежно выяснится, что у меня кризис. Друг, попавший в кризис, может и не проявлять тех качеств, из-за которых он когда-то понравился. Ах, да что это я? Ведь на самом деле я еще никому не позвонила и никакого предложения не сделала, так что реальных данных о реакции моих друзей у меня не было. Эксперимент важнее, чем спекуляции! Я нажала большим пальцем клавишу и принялась просматривать список контактеров.

Хавиер? С Хавиером два года назад у нас случился роман, затянувшийся на месяц. Он учился в докторантуре игре на скрипке, хотел стать скрипачом с докторской степенью. Он писал комбинаторные стихи, его спина и грудь были покрыты длинными и прямыми черными волосами, и он не очень подходил мне в постели. В основном он обожал говорить о своем творчестве и при описании очередной творческой идеи мог с удручающей эмфатичностью прервать на половине жизненно важный процесс, например, приготовление соуса-карри, открывание бутылки или снятие брюк. Но у Хавиера были сверкающие карие глаза, вполне симпатичные черты лица, хорошие зубы, красивые уши, нескончаемая энергия и угольно-черная шевелюра, проявлявшая, впрочем, склонность к облысению. Я посмотрела его номер: клиент Elisa. Задержала палец на зеленой кнопке, глубоко вдохнула и выдохнула. Ну чего там, давай!

— Алло! Алло! Какой сюрприз! Какой приятный сюрприз, должен признаться!

— Привет.

— Чао! Рад слышать!

— Хм, да. Ну как дела?

— О, прекрасно, спасибо за вопрос! Я только что из Амстердама, выступал на фестивале альтернативных искусств, исполнял свои стихи со скрипкой и голосовым модулятором. Не хочу хвастаться, но могу сказать — это был триумф!

— Надо же. Здорово.

— Я непременно должен рассказать тебе, у меня теперь несколько творческих методов, и один из них — техника сфер.

— Об этом ты мне уже рассказывал.

— Вот как. Но есть еще триадо-гексагоновая техника и, пожалуй, самая классная осмотехника. Да, осмос точно самый замечательный.

— Да. Звучит. Послушай, а что ты думаешь, если мы возьмем по стаканчику доброго вина и обсудим этот гексагон, а заодно и осмос?

— Совершенно согласен. Знаешь, я должен показать тебе одно произведение, которое выстроено, как треугольник Серпинского: маленькие структуры точно такие же, как большие! Ой, ты должна увидеть. Вернее — услышать, ведь в конечном итоге оно проявляется в колебаниях, слышимых человеческому уху. Огромное, воздушное и умопомрачительное произведение! Но у меня еще есть гексагон, исходящий из триады, в определенном смысле диалектическая фигура, постоянное преображение противоположных триад…

— Около шести в Noku, как думаешь?