О вампире

Джастин послушно закрыл дверь и повернулся боком, чтобы взять ее за руки. — Все в порядке, Холли. Октавиус никогда не обидит тебя. Обещаю.

— Но он напал на тебя, — запротестовала она. — Он…

— Нет, дорогая, он просто был рад меня видеть, — заверил он ее. — И я не был готов к тому, что весь его вес обрушится на меня сразу.

— Но…

— Смотри, — перебил он, протягивая руки и поворачивая их. — Никаких следов укусов или царапин. Он просто хотел лизнуть меня в знак приветствия, Холли.

Когда она оглядела его, он добавил: — Я кормил Октавиуса из бутылочки, когда он был щенком. Он, видимо, узнал меня и был рад меня видеть, вот и все.

— О, — прошептала Холли.

Джастин молчал, пока она пыталась взять себя в руки.

Через мгновение она снова казалась почти нормальной. По крайней мере, она перестала дрожать, и к ее щекам вернулся румянец, когда она смущенно улыбнулась ему и пробормотала: — Прости, должно быть, я кричала как сумасшедшая.

— Нет, — солгал Джастин. Она действительно кричала как сумасшедшая. И он не знал, что это был за странный звук, который она издавала, он звучал для его ушей наполовину криком, наполовину бессмысленным щебетом. Да, она определенно казалась сумасшедшей. Отбросив эту мысль, он откашлялся и сказал: — Моя мать говорит, что в детстве тебя покалечили собаки.

Она резко кивнула, сосредоточившись на глубоких вдохах.

— Но Андерс говорил мне, что ты любишь собак.

Она вздрогнула и удивленно повернулась к нему. — Почему он так сказал? Я рассказала ему, как в детстве меня покалечили.

При этих словах голова Джастина слегка откинулась назад. Этот человек никак не мог спутать «в детстве меня покалечили собаки» с «боже, как я люблю собак». Его мозг быстро прокрутил это в голове, а затем он спросил: — Как насчет пикника?

— Что? — спросила она в замешательстве.

— Ты любишь пикники, но только не на пляже? Или…

— Вообще-то я не очень люблю природу, — призналась она извиняющимся тоном. — Восемнадцать лет в палатке сделали меня настоящей городской девушкой. Мне нравятся четыре стены и ванная… и столы и стулья и кровать, — добавила она твердо.

— Ладно. — Джастин медленно кивнул. — А цветы?

— Нет, — сказала она с гримасой. — Они заставляют меня думать о смерти с тех пор, как я начала работать на кладбище.

— Я понимаю, как это может быть, — мрачно сказал он. — А как насчет вина? Ты любишь вино?

Она сморщила нос. — Вино — это просто уксус с причудливым названием.

— Рыбу? — спросил он.

— Терпеть не могу, — призналась она, а потом добавила: — Ну, если только она не перетертая и не пожаренная во фритюре. Мне нравится рыба и рыбные чипсы. Просто не выношу всего остального.

— Хорошо, — устало сказал Джастин, поднимая руки, чтобы помассировать виски.

Холли посмотрела на него с любопытством, а потом вдруг спросила: — А Андерс говорил, что мне нравятся все эти вещи?

Он мрачно кивнул.

— Ух ты, — сказала она, нахмурившись. — Интересно, почему? Я имею в виду, что рассказала им все это в тот день в ресторане, пока ты гулял.

— Я знаю почему, — мрачно сказал Джастин. Он также был уверен, что Деккер тоже участвовал в сделке. Эти двое просто издевались над ним. Отплатить ему за то тяжелое время, которое он дал каждому из них, когда они встретили свою половинку. Эти ублюдки, наверное, сейчас сидят в Канаде и хохочут до упаду, представляя, как он пытается соблазнить Холли всем тем, что она ненавидит. «Расплата действительно сука», — мрачно подумал он.

— Почему? — спросила Холли, когда он ничего не объяснил.

Вместо ответа Джастин открыл дверцу и вышел. — Пошли. Они загнали собаку в конуру. Теперь безопасно.

Холли не спешила за ним, но после некоторого колебания открыла дверцу машины и вышла. Однако, сделав несколько смелых шагов, она остановилась и сказала: — Я чувствую себя ужасно, что им пришлось убрать собаку. Может, мне лучше подождать в машине, пока ты навестишь родителей.

Она не видела собак, но знала, что они где-то здесь, и была настолько напугана, что предпочла бы сидеть в машине и ждать, а не войти внутрь. Он знал, что чувство ужаса из-за того, что собаку пришлось убрать, было всего лишь предлогом.

Остановившись, он повернулся и взял ее за руку.

— Все в порядке, — спокойно заверил ее Джастин, подталкивая вперед. — Я никому и ничему не позволю причинить тебе боль. Кроме того, Холли, ты больше не беспомощный трехлетний ребенок. Ты бессмертная. Ты могла бы сломать Октавиусу шею или разорвать челюсть пополам, если бы он напал на тебя, — указал он, а затем быстро добавил, — не то, чтобы он это сделал. Он прыгнул на меня, чтобы лизнуть в лицо. Собаки моих родителей не злые.

— Собаки? — обеспокоенно спросила она. — Больше одной?

— Все в порядке, дорогая.

Джастин посмотрел вперед и увидел, что мать вернулась и ждет его в тени террасы.

— Оставь ее со мной и иди, поздоровайся с отцом, — предложила она. — Я позабочусь о ней.

Джастин облегченно улыбнулся матери. — Спасибо тебе. Мам, это Холли. Холли, это моя мама.

— Привет, — вежливо поздоровалась Холли, протягивая руку.