О вампире

— Верно, — выдохнула Холли, удивляясь, какого черта она так долго спала. Она ведь не боролась с болезнью или чем-то в этом роде? Нет, конечно, нет. Теперь она вампир. По словам Джастина, они не болели. Но Данте сказал что-то о том, что ей нужно много крови на некоторое время, и она все еще обращается. Возможно, именно поэтому она так долго спала. Возможно, наночастицы заканчивали ремонт ее мозга.

Или, возможно, спать с Джастином всю ночь во сне было утомительно, насмехалась какая-то озорная часть ее сознания. Холли подавила тихий голосок в голове и попыталась придумать, о чем бы поговорить, чтобы не думать о своих снах. Она продолжала думать о чем-то, пока они не выехали на шоссе, и наконец, сказала: — Расскажи мне о своих родителях.

Холли обдумала его со всех сторон и была вполне удовлетворена тем, что это был безопасный вопрос. Конечно, мысли о собственных родителях никогда не приводили к сексу. Насколько она понимала, ее родители больше не занимались сексом. По крайней мере, ей не хотелось думать, что это так, и даже сама возможность того, что они могут это сделать, была полной неожиданностью.

— Что ты хочешь знать? — спросил он после некоторого колебания.

— Не знаю, — пробормотала Холли. На самом деле она задала этот вопрос только для того, чтобы отвлечься от секса, но теперь ей стало любопытно, и она спросила: — Они оба родились бессмертными?

— Мой отец родился бессмертным, — сказал он. — Он ответвление Верди.

— Что это? — с любопытством спросила она.

— Семья Верди, одна из первоначальных предков, вышедших из Атлантиды, — объяснил он. — Мать моего отца была дочерью Максима Верди, одного из немногих, кто пережил падение Атлантиды. Она познакомилась с моим дедом, Найлом Брайсом, смертным ирландцем около девяти пятидесяти года нашей эры. Моя бабушка купила его, обнаружила, что не может читать его мысли, поняла, что он ее спутник жизни, освободила его, дала ему образование, а когда он стал достаточно взрослым, обратилась и вышла за него замуж. Я так понимаю, после этого они переключались между именем Верди и Брайс. Десять лет в качестве Верди, а потом десять в качестве Брайс.

— Почему? — сразу спросила Холли. — Зачем вообще менять имена?

— Мы не стареем, — серьезно заметил он. — Чтобы скрыть этот факт, нашим людям традиционно приходилось переезжать каждые десять лет или около того. Они обычно при этом меняют, по крайней мере, фамилии. Смена фамилии между Верди и Брайсом была честью, как для семьи моей бабушки, так и для семьи моего дедушки.

— О, — пробормотала Холли и подумала, не придется ли им с Джеймсом переключиться между его фамилией Босли и ее девичьей фамилией Маккорд.

— Так или иначе, — продолжал Джастин, — мой отец, Эйдан Верди Брайс, родился пятьдесят лет спустя.

С минуту он молчал, сворачивая с шоссе, а потом продолжил: — Моя мать родилась в конце тринадцатого века, как я уже упоминал. Как и мой дед, она была смертной. Матильда Блаунт. Она была дочерью лавочника, — добавил он с улыбкой. — Когда отец женился на ней, они поменялись именами Брайс и Блаунт.

— Не Верди? — спросила она.

Джастин покачал головой. — Насколько я понимаю, мой отец не любил своего деда, Максима Верди. Судя по тому, что он рассказывал, этот человек был немного высокомерным ослом.

— А-а, — протянула Холли, а потом спросила: — А при чем тут кирпич?

— Брайс по-ирландски означает кирпич, — сказал он с кривой улыбкой. — И когда мои родители переехали в Америку, они подумали, что было бы неплохо использовать более американское имя, так что Брайс… Кирпич…

— Брикер, — сказала она и улыбнулась. — Какие они?

Ей было более чем любопытно. Ради бога, он говорил о людях старше Америки. Она не ожидала, что они будут как нормальные люди. Во всяком случае, нормальные смертные.

Джастин помолчал с минуту, потом беспомощно пожал плечами. — Они хорошая, счастливая пара, которая любит друг друга и своих детей и делает все возможное, чтобы быть хорошими людьми.

— Хм-м-м. — Холли поджала губы при этом. По ее описанию, это была обычная семейная пара, и ей просто не казалось, что люди, жившие так долго, как родители Джастина, могут быть милыми и нормальными.

— Вот мы и приехали, — неожиданно объявил Джастин, и Холли, выглянув в окно, увидела, что они сворачивают на подъездную дорожку, которая вилась между деревьями. Она с любопытством оглядела лес, через который они ехали, и с удивлением обнаружила, что они проехали больше двухсот футов, прежде чем уступить дорогу большой лужайке перед домом. Но быстрый взгляд показал ей, что тот же лес окружает поляну, где стоял дом и ухоженная лужайка.

— Так что, лес — это для того, чтобы не пускать людей внутрь или наружу? — сухо спросила она.

— Вон, — заверил он ее. — Мама с папой не переезжали десятилетиями из-за этих лесов. Соседи не видят, кто здесь живет, и не замечают, что они не стареют. Они могут просто оставаться здесь, меняя земельный титул каждые пятьдесят лет или около того, чтобы быть уверенными, что какой-нибудь государственный служащий не заметит ничего подозрительного для смертного.