О связях как таковых

Учитывай, что люди больше животных подвержены привязке, а люди грубые и недалёкие (bestiales atque stupidi) к привязкам высоким (heroica vincula) гораздо менее годны, чем те, кто стяжали душу более просветлённую (clariorem). Что касается привязок природных (naturalia vincula), то им больше подвергается чернь, чем философы, отсюда и пословица о том, что мудрецы повелевают звёздами{28}. Что же до привязок, стоящих между этими двумя крайностями (medii generis), то [известно, что] обжорам свойственно распространяться о своей умеренности в пище, а падким к удовольствиям о своей жизненной трезвости…

Глава V Различие привязок

Исходя из того, что только что сказано, можно увидеть, что сила одной привязки делает нас к другой менее восприимчивыми, или же действие его будет ослабленным. Так, германец менее падок на любовные удовольствия, а итальянец на алкогольные, испанец [как раз] к любви неравнодушен, а вот француз легче выходит из себя, гневаясь.

Глава VI Основа или стимул привязки

Определённая вещь лучше всего привязывается, когда какая-то часть её (aliquid sui) есть в привязывающем, а скорее даже благодаря тому, что привязывающий ею самой через эту часть и управляет (per aliquid sui vinciens imperat illi). К примеру, некроманты (возьмём их просто для примера) с помощью ногтей и волос живых людей, да и предметов одежды и даже отпечатков ног, уверенно осуществляют власть уже над всем телом, а с помощью костей и иных частей тела мертвецов вызывают их души (manes evocant){29}. Потому и стали уделять особое внимание человеческим захоронениям, ввели погребальные костры, а оставлению тела не преданным земле измыслили быть среди жестоких наказаний. Адвокаты же, привыкшие выступать публично [в судах], искусством своим снискивают благоволение публики, ибо и судьи и слушатели находят в их словах что-то своё.

Глава VII Время привязки

Одна и та же вещь может привязываться по-разному, в зависимости и от её возраста и хода времени, различные действия и приготовления (и не теми же самыми средствами) надобны для одной и той же привязки… Потому имей в виду, что человек легкомысленный и ветреный в юности зрелым мужем станет осмотрительным и более постоянным, стариком же – подозрительным и раздражительным, а затем уже и одряхлевшим, презирающим всё вокруг брюзгой.

Глава VIII Различия в том, что может быть привязано

Итак, из вышесказанного ясно, что желающему привязать нужно обратить особое внимание, что некоторые предметы, которые он оковывает (vincibilium quaedam), имеют основу природную, иные же имеют дело с разумом и догадливостью, а иные движимы вообще привычкой и обычаем. Так что, берясь за дело, первые он твёрдо сможет сковать (obligat et astringat) [привязками] природными, вторые же исходя из разумных мотивов и свидетельств, следов и доказательств, ну а третьи уж близостью привычных вещей.

Глава IX Отторжение объектов привязки

Так как тем более дух наш к одному предмету привязывается, чем более он отдалён и свободен от влияния других, то и желающему ограничиться одним объектом привязки не надо жалеть сил на то, чтоб его удерживать в оцепенении (torpentem) в самых различных его заботах, вернее, [отвратить и] увести его от этих хлопот. Ведь одно интересное дело другое подобное исключает, душа, внимающая слухом, забывает про зрение, а тот, кто внимательно смотрит, как будто бы глух к остальному… Сильно радуясь или печалясь чему-либо, мы или не особенно охотно занимаемся какими-то делами, или, будучи в какой-то прострации, оставляем их в стороне и не занимаемся ими дольше. Вот это и значит: отвлекаться, увлекаться, удерживаться [чем-либо] и быть [к нему] привязанным (abstrahi, trahi, tenari, vinciri). Вот как раз благодаря этому человек, умеющий убеждать, и может избавить от любви или симпатии, вызывая насмешку, зависть или какие-то иные чувства, наоборот, привяжет [к себе нашу душу] (vincit), [укрепив в своём мнении], возбуждая в нас гнев, презрение или недовольство.

Глава X Об основных типах тех, кто может быть привязан