o e460f10b28ddb1c1

— Мария!.. — Молчание. И растерянное: — Извини, был неправ. Но и ты меня

пойми, я за тебя в ответе.

Едва не возразила, что ему не перед кем отвечать, но сдержалась. Спасая, Ник взял

на себя определенного рода ответственность за мою судьбу. Влезая в цепочку

«преследователь-жертва» третьим звеном, он подверг свою жизнь опасности: вервольфы

не прощают тех, кто уводит у них добычу.

— Это вы меня простите, Ник, я больше не буду пропадать.

— Хорошо, ситуацию прояснили, — быстро согласился куратор и потребовал: —

Рассказывай.

Приказной тон не слишком приятен, но когда тебе помогают, приходится закрывать

глаза на то, как это делают.

84

— Кошмары вперемешку с воспоминаниями продолжаются. Волчий тоник плохо

подавляет волчицу, поэтому я перестала его пить. А чтобы не было случайных

превращений, оборачиваюсь сама и бегаю в лесу минимум по часу каждую ночь.

— Мария…

— Мне правда так удобней, — перебила я его. — И лучше я буду выпускать

зверюгу сама, чем она полезет в самый неподходящий момент.

Несколько секунд Николаев молчал, а затем осторожно спросил:

— Ты тренируешься?

— Когда? Даже не пыталась, пока Вольский был дома. И сейчас не могу, Даша —

что маленький хвостик, везде со мной. Гарантированно остаюсь в одиночестве только

ночью, да и то приходится уходить в лес на всякий случай. А на днях узнала, что дом

охраняют боевики Контроля. Как мне теперь быть?

— Как и раньше. Никто за тобой не последует, не оставит пост любопытства ради,

— успокоил Николаев. — Выходит, у тебя никаких продвижений в тренировках нет?

— К сожалению, ноль. Вероятно, то был единичный случай, прощальный всплеск

утраченного дара.

— Намекаешь, что можешь вернуться к родителям и заявить в ВОК на

Горобинского? — проявил недовольство куратор.

— А почему бы нет?

— Мария, не глупи. Единичный случай может оказаться чудом. Ты же не хочешь,

чтобы «прощальный всплеск» снова всплеснул в застенках ВОКа? А ведь они обязательно

поинтересуются, как тебе удалось сбежать из клетки.

Меня даже передернуло от мысли, что куратор прав. Становиться подопытной

крысой я не хотела.

— Ник, как долго мне еще здесь сидеть?

— Тебя что-то не устраивает? Кто-то обижает? — насторожился куратор.

Приятно, когда о тебе переживают и заботятся.

— Нет. Даша ко мне привязывается, боюсь, ей будет больно, когда настанет время

расставаться.

— Это минус данной ситуации. Но время все лечит.

Захотелось стукнуть его за черствость. Время лечит души взрослых, а детские раны

только присыпает пылью забытья. Но там, под слоем прошедших лет, они все равно есть.

— Ник, когда я смогу покинуть Вольских?

— Скоро. Я подготовлю тебе новое место пребывания, а Алекс закончит дела, вот

тогда и приеду. Не волнуйся, я тебя не оставлю здесь навсегда. — И пошутил: — Ты мне

самому нужна, Мария.

Я помолчала, кусая губы, а потом все-таки призналась:

— Рада, что, хоть я и оказалась пустышкой, вы мне помогаете.

— Прекрати, — процедил Николаев в трубку. — Я оказываю помощь не ради твоей

уникальности.

— Извините… И спасибо вам за все. Скажите, как мои родители?

— Они грустят, Маша, но в целом держатся хорошо.

— Волки Горобинского все еще мелькают в городе?

— Да, он их не отозвал. Тебя ждут, устроили засаду.

— Гады!

— Не ругайся. Красивая девушка не должна разговаривать некрасиво.

Недаром вспомнилось, что куратор зануда, — продолжает воспитывать даже

сейчас.

Смиренно повинившись, постаралась закруглить разговор. Чувствовалось, что

Николаев не прочь еще меня попытать, но я слишком устала, чтобы терпеть его придирки.

Мелкие и несущественные, сейчас они задевали, а я не хотела быть грубой в ответ на, в

общем-то, невинные слова. И куратор, естественно, прав: брань никого не красит.

85

— Все же я надеюсь, ты возобновишь тренировки и вскоре будут результаты, —

подытожил наш разговор Николаев. — Добрых снов, Мария.

— И вам, Ник Никович.

С прогулки за оградой я возвращалась в растрепанных чувствах. Куратор

всколыхнул воспоминания.

Закрывшись в спальне, я достала дневник, в котором успела зафиксировать

сюрприз издевательницы-судьбы.

События недавнего прошлого не причиняли сильной боли, наоборот, я гордилась,

что тогда впервые победила Горобинского-младшего. Увы, решающее сражение за мое

освобождение от него еще предстоит. А вот главную победу — полное принятие своей

новой сущности, — боюсь, могу так никогда и не одержать…

Но тот день, когда оставила Андрея с носом, я запомнила до малейших,

незначительных деталей и подробно описала. Ведь всякая победа достойна

увековечивания в летописи, пускай она и пишется в толстой ученической тетради с

геометрическим принтом на обложке.

Глава 9

Ярость в клетке

Даша повеселела после черепахи. Огромная, как автомобильное колесо, та лежала в

длинной загородке, в которую разрешалось заходить детям. Малышня радовалась

возможности и загладила Тортилу до такого состояния, что она не высовывала нос из