o c24ec28d571a6d65

«Хватит, погулял, пора своим домом обзаводиться».

-Да вам семнадцать лет только! – рассмеялась девушка.

-А все равно, - Волк ухмыльнулся, - я тут, в Сибири, на всю жизнь, похоже, нравится мне тут.

А что же за жизнь без жены? Вона, зря, что ли мы попов с собой везем? Мне ребята, кои тут

уже давно, говорили, что из остяцких девчонок хорошие жены получаются – найду ту, что по

душе, окрестится она и повенчаемся. Деток мне родит, - Волк нежно, ласково улыбнулся.

-До Тюменского волока дойти еще надо, - сердито сказала Федосья, и, даже не думая,

положила руку себе на живот. «Матушка говорила, как раз через месяц, али около того, уж и

ворочаться начнет, - подумала она. «Интересно, мальчик или девочка? Ваня говорит, что

ему все равно, однако ж, наверное, мальчика хочет».

-Сие тоже верно, - согласился Волк, и, привстав в стременах, сказал: «Вона, дымок уже

виден, ребята обед готовят. Поедемте, Федосья Петровна, а то вы проголодались, наверное,

воздух-то, тут свежий какой».

-Завтра утром и двинемся, - пьяно, расплескивая водку, проговорил Карача.

-Правильно, - согласился Кольцо, и, откинув полог юрты, выглянул наружу – дружина

укладывалась спать. Он зевнул, и, устроившись удобнее на подушках, подумал о Федосье:

«Спит, наверное, уже. Надо ей чего привезти – может, у Карачи каких бухарских тканей

взять, есть же у него, наверное. Все порадуется девчонка, побаловать ее надо, молодая же».

Карача лежал на спине, закрыв глаза, и, наконец, услышав храп Кольца, тихо, осторожно

выбрался из юрты.

-Две сотни пусть за нами идут, так чтобы не было их видно, - сказал он неслышно, приблизив

губы к уху всадника на темном, не видном в ночи коне. «Копыта тряпками пусть обмотают. И

скачи к хану, расскажи ему все. Этот, - он кивнул на юрту, - сам к Ермаку нас приведет».

Всадник кивнул головой, и, тронув коня, исчез в распадке между холмами.

-А Ермак где? – небрежно спросил Карача, глядя на играющее в зените, еще теплое солнце.

«Там,- он протянул руку на запад, - ждет нас?».

-Где надо, там он и есть, - буркнул Кольцо, и, обернувшись к дружине, велел: «Вы там

поглядывайте по сторонам, ворон-то не ловите!»

-Да тут и нет оных, - рассмеялся кто-то из парней, но, заметив жесткие огоньки в глазах

атамана, замолчал.

-А как Кучум? – поинтересовался Кольцо, исподлобья глядя на визиря.

-Народ бежит от него, - вздохнул тот, - к вам бежит, вы сильнее.

-Твоими бы устами, - ядовито отозвался атаман.

-Что? – непонимающе сощурился Карача.

-Шучу я так, - хмуро ответил Кольцо. «Ты скажи мне, визирь, а что Тайбохтой, где он сейчас?

Все народ мутит, как прошлой весной?

-Давно не видели его, - Карача помотал головой, - может туда, на восток, - он махнул себе за

спину, - ушел, а может и вовсе умер.

-Умер, как же, - зло процедил атаман и подхлестнул коня.

Федосья проснулась от какого-то шуршания в возке. Открыв глаза, зевнув, она потянулась и

приподнялась на локте, тут же ахнув – рядом с ней лежал целый пук осенних, ярких листьев.

-Цветов-то нет, - вздохнул Михайла из-за полога, снаружи. «Десять верст в кажную сторону

проскакал, копыта жеребцу сбил, а нет цветов, Федосья Петровна, холодно уже».

Она рассмеялась и погладила листья смуглой ладошкой – они были влажными от росы.

Пахло чем-то острым, приятным – вроде грибы и палая трава. «Сибирь так пахнет», - вдруг

подумала девушка.

-Спасибо, Михайло Данилович, - рассмеявшись, сказала она. Из-за полога донеслось: «Я

кобылку вашу привел, можем покататься, как вчера. Атаман уж должен вернуться скоро, как

приедет он с ребятами, так и на север двинемся».

Федосья облилась ледяной водой из кувшина, и, положив ладонь на чуть выступающий

живот, шепнула: «Слышишь, скоро уже батюшка твой тут будет!».

Они ехали тихо, шагом, глядя на огромную, бескрайнюю степь вокруг. «Вот мне интересно, -

внезапно сказал Михайло, смешливо сморщив нос, - а там, дальше, что? – он указал на

восток.

-Там океан, - Федосья вспомнила большую карту, которую показывал им сэр Стивен, в

лондонской усадьбе. «А я ведь даже не написала ему, побоялась, хоша матушка и просила

меня, - подумала она горько. «А он ведь ждал меня все эти годы, и как я могла так

поступить?»

-Вы чего, Федосья Петровна, плачете? – осторожно спросил парень. «Ежели я вас, чем

расстроил, так простите».

-Нет, что вы, - девушка встряхнула головой. «Соринка в глаз попала».

-А ну дайте, - Михайло схватил под уздцы ее кобылку, и, - не успела Федосья

запротестовать, - бесцеремонно повертел ее голову туда-сюда.

-Ну, - недоверчиво сказал Волк, - ежели и была у вас какая соринка, оной нет уже. А что

такое океан? – после недолгого молчания спросил он.

Кони паслись на берегу Тобола. Федосья, отряхнув руки, поднялась с белого песка, и

сказала: «Вот, так оно все и выглядит».

Волк стоял, вглядываясь в грубо начерченную палкой карту полушарий, - и, - заметила

Федосья, - рот у него был открыт.

-Она ж плоская, - пробормотал Михайло. «Все знают».

-Да, - ехидно ответила Федосья, - вы, Михайло Данилович, еще скажите, что солнце вокруг

земли вращается.

-Разве нет? – он искренне удивился. «Оно ведь встает в одном месте, и садится в другом –