o c24ec28d571a6d65

-Вы садитесь, - ласково сказал Степан. «Садитесь, мистрис Доусон, давайте, я вам виски

немножко налью».

-Да что вы, - женщина покраснела. «Спасибо».

Степан посмотрел на нее и вдруг сказал: «А ведь вы у нас уже почти тридцать лет

работаете, мистрис Доусон».

-Да, - она немножко выпила и покраснела. «Меня ведь еще покойный герр Мартин нанимал,

сразу, как приехали они в Лондон. Мне тогда четырнадцать лет было, я в прислугах у той,

старой, покойной кухарки ходила. А уж потом, - она махнула рукой.

-Ну, вот и будете еще тридцать лет, - Степан вздохнул. «Ну, или сколько сами захотите. Я

вас в завещание вписал».

-Сэр Стивен! – она ахнула. «Да зачем, я ведь откладываю, у меня есть…»

-Затем, что надо, - мягко ответил Ворон. «Мальчики сейчас в школе будут, в Мерчант

Тэйлор, это неподалеку отсюда…

-Да, я знаю, - кивнула мистрис Доусон

-Ну вот, так вы присматривайте, за ними, хорошо? На каникулы в усадьбу их отвозите,

незачем в городе сидеть, - Степан поднялся.

-А вы куда, если мне позволено будет спросить? – робко взглянула на него мистрис Доусон.

-На кладбище, - ответил он, и вышел.

Он завел лошадь на пустую конюшню, и, чуть оглянувшись на молчаливый, с закрытыми

ставнями дом, пошел по тропинке к церкви. Руки стыли на пронзительном осеннем ветру, и

Степан внезапно вспомнил тот день, когда хоронили Машу. Дуб стоял все там же, - но, - это

он увидел издалека, - под ним было два надгробия. «Господи», - прошептал Степан и

медленно толкнул калитку.

Листва еще не облетела, но после ночных заморозков она стала жухлой и сейчас не

шелестела, а неприятно трещала. Трава под ногами тоже была не зеленой - бурая, желтая, с

пятнами предрассветного инея. «Какая холодная осень», - подумал Ворон и встал на колени.

«Мальчишки хорошо, - шепнул он жене. «Вот, я их в школу привез. И Полли хорошо, она у

Марфы под крылом пока, ты не волнуйся. Помолись там за них, ладно. Ну, и за меня, - он

прервался и погладил ладонью серый камень. «Хоть я виноват перед тобой был, но все

равно – помолись».

Он, не глядя, коснулся рукой камня рядом и сделал над собой усилие – надо было открыть

глаза. Степан прочел: «Я есмь воскресение и жизнь», и, глубоко вздохнув, почувствовал, на

лице, что-то теплое.

«Петька, - сказал он тихо, обняв камень, - Петька, родной, прости меня. Прости, что я тебя не

уберег, братик». Степан внезапно понял, что больше никогда не увидит его ласковых,

лазоревых глаз, и еще раз, прижавшись щекой к надгробию, сказал: «Прости».

Пошел дождь, - мелкий, надоедливый, осенний дождь, а Ворон так и стоял на коленях,

обнимая могилу брата.

Письмо он прочел по дороге в усадьбу. «Петя умер во сне, Степа, - писала невестка.

«Сначала он страдал, конечно, больно ему было, я ему каждую ночь дышать помогала, а в

конце он просто закрыл глаза и ушел. Утром я проснулась, он меня обнимает – и улыбается.

Вот и получилось, что, пока Петенька грудной, мы тут остались – все же опасно младенца

морем везти. Следующим летом двинемся. За Полли ты не волнуйся, с ней все хорошо, я

думала тебя попросить ее под моим крылом оставить, все же с Марьей они и вправду как

двойняшки. А я ее и обучу, и замуж выдам – как положено.

Степа, - было видно, как Марфа отложила перо, собираясь с духом, - ты прости, но Федосья

повенчалась и с чадом она уже. Шестнадцать лет девке, по дурости своей девство потеряла

и непраздна оказалась, надо же это было венцом покрыть. Муж ее – атаман в строгановской

дружине, опосля венчания они сразу в Сибирь уехали».

-А ты чего хотел? – горько усмехнувшись, спросил себя Ворон. «Сие урок тебе, Степан

Михайлович. Вот же старый дурак, еще пять лет письма писал, ждал чего-то, надеялся. Ну и

ладно,- он вскочил на коня.

-И куда ты теперь? – разведчик подвинул ему бокал.

-Отменное вино, - попробовал Степан и хмыкнул. «Такое не продают, знаешь ли. Где брал?»

-Есть у меня человечек в Париже, - Джон лениво улыбнулся. «Снабжает. Это из подвалов

короля Генриха, такого бургундского ты нигде больше не попробуешь – только в Лувре и у

меня».

-Куда? Да обратно, в Новый Свет, - Степан налил себе еще. «Тебе и удобно – не надо

менять никого. А через пять лет вернусь, заберу мальчишек, годик у меня помощниками

походят, и можно им свои корабли давать.

-С Испанией мы будем воевать, - сказал внезапно Джон. «Не сейчас, года через два, но

будем. И не там, у вас, а здесь. И с Нижними Землями что-то решать надо. Виллем не

собирается возвращаться, видел ты его?».

-Когда он у меня гостил, два года назад – не собирался, - Ворон зевнул, - а с тех пор про него

ничего не слышно.

-Жаль, - Джон посмотрел на Ворона. «Ты как?»

-Справляюсь, - тот помолчал. «Тео замуж вышла и понесла уже».

-Да, - разведчик достал еще бутылку. «Выпей. Марта делает отличную работу, просто

отличную – когда она оттуда уедет, мы потеряем ценнейший источник сведений. А просить

ее там остаться я не могу – ну его, этого царя Ивана, у него настроение меняется каждый

день, хватит и того, что…»

-Что? – внимательно посмотрел на него Ворон.

-Ничего, - вздохнул Джон. «Наливай еще».

Уже одеваясь, Ворон спросил: «А Фрэнсис где? В Плимуте мне сказали, что он теперь

депутат палаты общин, что ли?»