o 98f6fe69ff972b4b

Больше они не говорили ни о чём личном, ужинали, весело смеясь, смотря

потешную юмористическую передачу по телевизору, а позднее вновь утонули в

объятиях друг друга. Это была волшебная, сумасшедшая ночь, каяедое мгновение

которой — Виктор знал — останется с ним навсегда. Уже под утро, когда они

ненадолго задремали, утомлённые бесконечными ласками, он вдруг очнулся, словно

его кто- то позвал, а открыв глаза, задохнулся от благодарности: она сидела на кровати

при свете ночника, смотрела на него взглядом, полным нежности, молитвенно сложив

руки на груди. Он, потрясённый, протянул к ней свои, чтобы потом забыться в

неистовстве поцелуев.

Неумолимо приближался рассвет, и Виктор сказал виновато:

— Нам надо поспать — сегодня мне на работу. Тебе, наверное, тоже?

— Я взяла десять дней в счёт отпуска, а тебе выписала новый больничный — у

меня есть такое право, — поскольку ты ещё не совсем здоров. Я сама буду лечить тебя,

хотя некоторые процедуры тебе придётся принимать в больнице.

— Впрочем,— улыбнулась она, лёжа головой у него на плече, — если мы будем

вести себя так, как сегодня, тебе вряд ли поможет какое-нибудь лечение.

Виктор молчал, укрыв лицо её распущенными волосами, вдыхая их неизъяснимый

чарующий аромат, благодарный за её нежданный подарок, обещавший продолжение

чудесной сказки, в какой он находился.

— А нам, и правда, надо поспать, — сказала она. — Как бы там ни было, но я

устала.

Сутки длилось их безмятежное счастье, а в субботу около полудня она взяла

телефон, говоря, что отключила его, чтобы им никто не мешал, и, вызвав такси,

заказала привезти на дом кое-какие продукты. Продукты привезли, но вновь отключить

телефон она забыла, и вечером их потревожил звонок её мобильника. Взяв его,

Светлана включила громкоговоритель, поэтому Виктор оказался свидетелем её

разговора с мужем, спрашивавшим, почему она не отвечает на его звонки.

2бЗ

— Зачем я должна повторять, что ушла от тебя? — отвечала она, а Виктор подумал,

что его пугает её жёсткий тон.

— Ты уже уходила однажды, и это не помешало тебе вновь вернуться, —

доносилось из трубки

— Теперь всё иначе: я люблю другого.

— Ты шутишь?! Ведь у нас дочь, и я люблю тебя!

— Ты сам знаешь, что дочь тебе не очень нужна, и сейчас ей лучше у деда с бабкой

— это ты тоже знаешь. А любя меня, ты иногда мог заводить себе других женщин.

— Но любил я только тебя, — умолял голос из телефона.

— Всё! — категорично отвечала она. — Нам не о чем больше говорить.

— Кто он, твой любовник? — спросил голос в трубке, и вопрос прозвучал уже

твёрдо.

— Он — не любовник, он — мой муж.

— Твой муж — я, а он, очевидно, не знает, во что вляпался!

— Ты никак угрожаешь? — насмешливо спросила она. — Учти, что при том

открытии, какое я недавно сделала в отношении тебя, у тебя нет ни малейших шансов

навредить нам. И не звони мне больше! Ты уже давно знаешь, что я не люблю тебя.

Она положила трубку, несколько расстроенная, и Виктор спросил её об этом.

— Как я могла забыть отключить телефон?! — сожалела она. — Этот звонок

сегодня совсем некстати.

— Расскажи мне о нём, о том, как вы жили? — спросил Виктор.

— Да, да, конечно. Нам пора всё узнать друг о друге. Пойдём, попьём кофе? —

предложила она.

Они прошли на кухню, где уже за столом он слушал её рассказ.

— Я училась на последнем курсе института, когда друзья познакомили меня с

Павлом. Нравы студентов в институте были достаточно вольные, но я была белой

вороной, что называется, поскольку родители держали меня в строгости, воспитав во

мне соответствующий характер. Павел учился тоже последний год на геофизическом

факультете. Он был заметным парнем, и скоро мне показалось, что люблю его. Позднее

я понимала, что это не было любовью; хотя влюблённость всё же была, но после

рояедения дочери я была к нему уже почти равнодушна. Мне кажется, и он не любил

меня, а я нужна была ему из-за моего отца, работавшего в министерстве геологии.

Подруги говорили, что он бабник, но я не обращала на это внимания. Мы расписались

ещё до окончания института, поскольку он торопил, как я потом узнала, из желания

остаться работать в Москве, однако мой отец не захотел ничего сделать для этого, и

Павла направили по распределению сюда, на Север. Так мы оказались здесь. Потом

родилась дочь, и я больше года сидела с ней дома, не работая.

Она рассказывала, как была рада рождению дочери, как отец с матерью часто

навещали их, как души не чаяли во внучке, как впервые она узнала, что муж изменяет

ей, решив вначале, что уйдёт от него, но смирилась, боясь оставить ребёнка без отца.

Потом подобное повторялось неоднократно, но она уже не обращала на это внимания,

и лишь после того случая на площади она на неделю ушла с дочерью из дома при