o 650e8660de4f860a

и носки, лежал почти на столе. Он закрыл глаза, положил руки под голову и, казалось,

дремал. Пеликан следил за костром и рыбой. Он так и не оделся после купания, но в его

облике не было ничего странного, разве что это действительно был пеликан. Напевая

чтото себе под нос, он шевелил сучья в костре, подбрасывал сосновые шишки и проверял

готовность рыбы лучинкой, которую специально выстругал для него Унтамола. Эмиль с

удовольствием наблюдал за хлопотами пеликана. Он тоже вытянулся на теплом граните и

забыл про Эльзу и ее обиды.

Высоковысоко в небесной синеве, радостно кружась, пели последние ласточки лета.

– Эмиль.

Это была Эльза. Она склонилась над ним, и он почувствовал на своем виске тепло ее

дыхания.

– Что?

Эмиль внимательно посмотрел в правый глаз Эльзы. Зрачок был маленький и

черный, а радужка – теплокоричневой. Ресницы делили ее на равные части. Эмилю

хотелось, чтобы Эльза наклонилась еще ниже, но она выпрямилась и стала теребить в

руках листок дикого щавеля.

– Но ведь так не бывает.

– Как «так»?

– Ты же понимаешь. Птица не может говорить, ходить, одеваться и жить, как

человек.

– Я тоже раньше об этом не слышал. Наверное, такое случается, хотя и очень редко.

– Это же просто невозможно!

– Но это правда!

Эмиль махнул головой в сторону белой фигуры, хлопочущей вокруг костра. Эльза

снова наклонилась и прошептала тихотихо:

– А может, это все обман?

– Что ты имеешь в виду? – испугался Эмиль.

– Если он использует костюм человека для того, чтобы его никто не узнал, то, может,

это тоже костюм? Только птичий! А под перьями и клювом скрывается еще чтонибудь?

Они пристально посмотрели друг другу в глаза. Наконец Эмиль рассмеялся:

– Бред какойто. Нет, он самый настоящий пеликан. Интересно, а что там, потвоему,

могло бы быть?

Эльза в задумчивости нервно кусала губы.

– Ну, например, какоенибудь… чудовище.

– И придет же тебе в голову такая чушь!

– Или не чудовище. А что, если там – человек?

– А под человеком опять птица, да?

Эмиль снова рассмеялся.

Эльза напустила на себя обиженный вид.

– Что ты ни говори, а это ненормально. Это противоречит всем законам природы.

Такого просто не бывает.

– Готово, – крикнул пеликан и повернулся к ним, широко улыбаясь и снимая с

лучины запеченную рыбу. Но, заметив внимательный и испытующий взгляд детей, он

перестал улыбаться.

«Животные не могут улыбаться, – подумал Эмиль. – А этот пеликан улыбается.

Может, он и вправду не тот, за кого себя выдает?»

Подозрение закралось в сердце Эмиля, но пока он и сам толком не мог сказать, в чем

подозревает пеликана. Это Эльза сбила его с толку.

Эмиль встал и подошел к костру. Он стал нахваливать внешний вид и чудесный

запах рыбы. Пианист тоже проснулся, и они все вместе накинулись на угощение. Только

Эльза отказалась, сказав, что сыта булочками и кофе. Она сидела немного в стороне и

наблюдала за всеми участниками трапезы.

Рыба действительно была очень вкусная, и поэтому скоро от нее не осталось ни

кусочка.

– А теперь немного музыки, – предложил пеликан.

Унтамола достал из кармана расческу и организовал аккомпанемент. Пеликан запел:

Ты рожден для того, чтоб ходить по земле,

Но земли тебе мало, весь мир тебе тесен.

Хочешь прочь улететь, бросить вызов судьбе,

А зачем, для чего? Нам ответ неизвестен.

Кто привык в одиночку моря бороздить,

Кто не ведает страха и ищет свободы,

Знает тот: неизбежность нельзя отвратить –

В темном мире нет выхода, есть только входы.

После этого по программе была уборка территории: надо было собрать весь мусор,

сжечь его, потом затушить костер и отправляться в обратный путь.

– Вот и все, что осталось от нашего Пикникклуба, – засмеялся пеликан, когда они

собрали все салфетки и бумажные пакеты в одну кучу и бросили их в костер. – Теперь

никто про нас ничего не узнает. Не останется даже следа.

– Только пепел.

– А пепел мы зальем водой и, как только он остынет, развеем над землей. Тогда в

будущем году здесь будет замечательно цвести вереск.

Разговор о времени и ангелах

Когда я был птицей, – начал однажды пеликан. Он на самом деле так сказал: «Когда я

был птицей…»

– Когда я был птицей, то никогда не думал о времени. Конечно, я знал, что как только

сядет солнце, на небе появятся луна и звезды, а когда они станут гаснуть, то солнце

взойдет снова. Но я никогда не измерял время восходами и закатами, я не говорил «завтра»

или «на следующей неделе». Когда в семье появлялись птенцы, я искал им пищу, кормил

их, потому что так было надо, так было заведено. Я совсем не думал о том, что они

вырастут и станут большими и сильными. А когда они вырастали, я уже не помнил о том,

что они когдато были маленькими… Я не знал, что на свете есть история. Не знал, что

такое перспектива. А перспектива – вещь необычайно важная, и теперь она у меня есть.

– А что такое перспектива? – спросил Эмиль. Ему было стыдно спрашивать об этом

у птицы, он, конечно, слышал это слово и раньше, но никак не мог вспомнить, что оно

означает.