o 41e50fe5342ba7bb

Душа «Чем больше я всматриваюсь в доктора, тем больше мне кажется, что его душа — это общественный магазин, принадлежащий

всем классам и сословиям. Каждый берет свой любимый товар и

уходит удовлетворенный. А интеллигентная докторская совесть

стоит за прилавком и следит за тем, чтобы не было отказа

покупателям. В один прекрасный день все товары будут

разобраны. Докторская совесть, в сознании исполненного долга, радостно улыбнется, оглянется по сторонам и тут только

заметит, что самого-то доктора нет в магазине, да никогда и не

было» (Фельетон в «Летописи», 1916, 2, 240).

Дуплет Ахматова сказала вдове Гумилева: «Вам нечего плакать, он не был

способен на настоящую любовь, а тем более к вам» (НГ: иссл.

итд, 462). Так Хаусмен в предисловии (кажется) к Юве- налу

писал: «Что касается такой-то немецкой диссертации о

Ювенале, то могу лишь сказать, что она хуже такой-то немец-

кой диссертации о Манилии, и это единственная вещь, о ко-

торой можно это сказать».

Дорогая Ирина Юрьевна,

пишу Вам с трети моего пути, из пастернаковского города Венеции. Встречает меня

на вокзале здешний мой приглашатель, говорит: *Рад вас видеть в золотой голубятне

у воды...»; «...в размокшей каменной баранке*, отвечаю я Знаете, почему каменная

баранка? Поезд подходит к Венеции по длинной дамбе через лагучу (по дороге в Крым

точно такая дамба лежит через Сиваш, Гнилое море). И виднеющийся берег Венеции

134

Ill

издали надвигается выпуклым полукругом с низкими смутно-каменными строениями

по ободу; а вокруг по лагуне маячат редкие камышовые островки, как крошки вокруг

баранки. Вот какой реальный комментарий везу я для нашего издания.

К сожалению, этот комментарий — весь прок от Венеции. Оказалось, что доклад

мой здесь отменен, и я должен пробыть два дня праздным туристом, а я этого не

умею. Весь день меня водили по городу два слависта. Помните ли Вы, что у

Пастернака есть второе стихотворение о Венеции: «Венецианские мосты», перевод

из Ондры Лысогорского, перечитайте, оно хорошее. А потом вспомните,пожалуйста, Марбург; сузьте мысленно его переулочки до шага поперек; на пере-

крестках вообразите эти самые венецианские мосты, утомляюще-горбатые, а под

ними «голубое дряхлое стекло», которое на самом деле зеленое и очень мутное; и

считайте, что Вы побывали в Венеции. В довершение домашности через город течет

москворецким зигзагом Каналь-Гранде шириной с ту Канаву, что возле Болотного

сквера, а по ней ходят речные трамвайчики, только почаще и почище, чему нас.

Ходят медленно-медленно, чтобы люди смотрели по сторонам на замшелые

мраморные бараки. Домам в городе тесно, они сплющивают друг друга до

остроугольности, а каждый дворик называется «площадь».

Чего нет в Марбурге и Москве, так это собора св. Маржа, но это очень хорошо.

Он страшен патологическим великолепием. Он огромен, под пятью куполами, и на