o 18466e8fb342a663

Людмиле о том, что знаю про её заявление, я ничего не стал говорить: она была по-своему

права. Молча собрал пожитки, те же самые, с которыми полтора года назад прилетел в

Кривую Падь, только ружья не было.

Послушал немного про «ёлки зелёные» и пошёл восвояси. Две недели, которые было

положено отработать по закону перед увольнением, прожил в холодном бараке для

сезонников, отремонтированном к заезду рабочих. По ночам мои одинокие шаги гулко

отдавались в пустом помещении. Насыщенное спиртными парами дыхание клубами

вырывалось из сердца…

Во время ревизии материальных средств, находящихся у меня в подотчёте, Главный

бухгалтер без всякого смущения «повесил» на меня пятьдесят тонн недостающего

дизельного топлива.

- Семён Яковлевич, вам не стыдно? – скорее для порядка, чем в надежде пробудить

совесть финансиста, спросил я.

– Полтора года тому назад я по вашей, между прочим, просьбе подписал акт. Хотя

недостача солярки составляла тогда двести тридцать тонн. Не у кого было принимать дела.

Впрочем, всё понятно, - ответил я на молчаливое сопение Главбуха.

- Каждый за себя!..

В отделе кадров рыбокомбината мне предлагали работу в другом населённом пункте, но я

отказался. В конце концов, вычтя из моей зарплаты стоимость пятидесяти тонн солярки, подъёмные, выданные по приезду, и стоимость проезда из Ленинграда на Сахалин, - три

года-то я не доработал, как-никак! - выдали на руки трудовую книжку и что-то около

пятидесяти рублей, на которые невозможно даже было купить билет до дома.

«Ничего, ничего, ничего!..», - напевал я весело, садясь в автобус.

Потёртый на сгибах и пожелтевший листок с адресом любимой я аккуратно спрятал за

обложку паспорта.

Глава 12

В Семиречье меня занесло совершенно случайно, будто порывом осеннего ветра сухой,

оторвавшийся от ветки листок.

Уволившись из рыбокомбината, я полтора года колесил по Сахалину, перебиваясь

случайными заработками. За это время пришлось «помыть» золото в Лангери, поработать

три месяца в изыскательской экспедиции под Южно-Сахалинском и отходить полгода

судовым электриком на СРТ «Зверобой» от Управления морского рыболовного и

зверобойного флота (УМРЗФ). Это было моим последним местом работы. Здесь я

насмотрелся такого!.. Что там - моя кабарга?!

Мы добывали тюленя-лахтака в шельфовой зоне Курильских островов. Моря, омывающие

Дальний Восток, зимой покрыты льдом. Лишь в Японском море и в открытых водах

северо-западной части Тихого океана, подверженных влиянию теплого течения Куросио, возможна круглогодичная навигация.

«Били» как взрослого тюленя, так и их детёнышей. Щенится лахтак или морской заяц

открыто на льду в марте-мае. Щенки одеты в коричневые шубки, которые через две-три

недели станут пепельно-серыми. Детёныши человека не боятся, подпускают стрелка

вплотную, и убивали их простыми дубинами.

Взрослых животных стреляли из нарезного оружия позже, после линьки, когда они мало

двигаются, почти не кормятся, а сутками лежат на льду у кромки разводий.

Как электрик, я на лёд не спускался. Но разделывали тюленя на палубе, на виду. Так что

кровушки я «нахлебался» в этой экспедиции на всю оставшуюся жизнь.

В море работали день и ночь, а после рейса - пили…

Когда, наконец, до меня дошло, что денег здесь я не скоплю, а здоровье, скорее всего, потеряю, собрался ехать домой. Короче, сытый по горло экзотикой и самостоятельностью, обиженный на весь белый свет, задумал вернуться на «материк».

В кассе меня «обрадовали». Паромная переправа Холмск - Ванино летом перегружена, а

билеты заказывают предварительно, дней за семь-десять до отплытия.

Как же быть? Ждать неделю или ехать по железной дороге дальше, до Южно-Сахалинска, и лететь на «Большую землю» самолётом?

Чтобы как следует обмозговать возникшую дилемму, я заскочил в ближайший к

Морвокзалу пивной зал. Заказав пару кружек пива и отыскав свободное место за круглым

мраморным столиком, огляделся.

Два торговых морячка, «дошедшие» до определённой кондиции, во весь голос, обсуждали

свои флотские проблемы. Они уже подзывали официанта, собираясь «отчаливать».

Немолодой, но ещё крепкий, как гриб-боровик мужчина, одетый в несгибаемый

брезентовый дождевик, хмельными глазами приветливо на меня поглядывал. Похоже,

желал пообщаться, но, не решался заговорить первым. От него пахло лесом. Чокнувшись

пивными кружками я представился, разговорились… Михалыч, как звали моего

случайного собутыльника, работал в лесничестве, под Холмском.

- Давай к нам, - заявил лесник, как только я рассказал ему о сложностях с билетом на

паром.

– Или вот что: съезди лучше в Семиречье. Недалече, на автобусе… У нас тут жить негде, а

там с этим делом попроще. В Семиречье лесничим - Тимофей, хороший мужик. Мой

кореш, между прочим. Тимофей тебя возьмёт… Вон ты какой здоровый и видно, что не

сидел, - соблазнял новый знакомый.

- Скоро начнёт подмораживать, а лесопосадки не окончены. Людей нет, лесники сами за

мотыги берутся. Кому охота без премии оставаться? И койку дадут…

Михалыч, увлёкшись перспективой помочь хорошему человеку, воодушевился и в

очередной раз потянулся к моим папиросам.