Нулевой Архетип

Из-за истощения Кейн не рисковала использовать архетип, и каждый звук – осыпающиеся стены Города, едва различимое поскрипывание корабельных перегородок – казался болезненно громким, тревожным.

Она никогда не считала себя мнительной, но Город давил почти физически.

Должно быть, времени прошло совсем немного, но даже оно казалось бесконечным, Джек не появлялся, и Кейн старалась не думать о том, как быстро все могло измениться к худшему.

Звук ее собственного дыхания тоже казался оглушительным в окружающей тишине.

Когда Джек появился снова, он появился совсем не там, где она его ожидала – вылез из окна одного из прилегавших зданий и без спешки направился к ней.

Эта неспешность злила, и Кейн постоянно напоминала себе, что Джек тоже устал. Что они оба оказались в опасности, и не было смысла цепляться к мелочам.

– Пляши, есть новости, – сказал он, поравнявшись с ней, и потер лицо ладонями. Жест показался Кейн до боли знакомым, почти родным. Заставил подумать о подсмотренном воспоминании – залитой светом мастерской, захламленном всякой всячиной столе.

– Я предпочту поберечь силы, – ответила Кейн, посмотрев на корабль. – Вы нашли, где мы сможем проникнуть внутрь?

– Что, пробиваться с боем не станем? – ей не нужно было смотреть, чтобы представить его усмешку – немного усталую, немного язвительную. – Я-то думал, ты уже приготовила главные орудия.

– Я преподаватель из Университета, а не военный дирижабль. У меня нет никаких орудий.

– Будь ты дирижаблем, все равно оказалась бы какой-нибудь экскурсионной плоскодонкой, – Джек направился к зданию, из которого появился. – Но я все равно не отказался бы на тебе покататься.

Кейн плотнее запахнула его куртку на груди и пошла следом:

– Ваши шутки не к месту. И будь я дирижаблем, оборванцев не пускали бы на борт.

Его слова, совершенно дурацкие, тем не менее немного успокаивали, заставляли вспомнить, что еще ничего не закончилось, позволяли смотреть на ситуацию проще.

– Я бы пробрался с заднего хода, – он помог ей забраться в здание через окно и сам залез следом. – Я неплохо это умею.

– Если это пошлый намек, то я его не поняла, – разочаровала его Кейн. – Здание безопасно?

– Я не проверял его на прочность, но ни гибридов, ни фантомов тут нет. После того, что ты устроила возле воронки, всякая дрянь полетела туда. Нам это на руку.

Они поднялись по неустойчивой, полуобвалившейся лестнице на несколько этажей, и сквозь разбитое окно Кейн даже из дверного проема увидела пробоину в корабле. Его бок выступал из клубов спирита, и неровное, словно бы выгрызенное отверстие посередине казалось следом от зубов.

Внутри все тоже было закрыто спиритом, и все же его прослойка казалась менее плотной. Не такой темной.

– Вы слышите что-нибудь внутри? – спросила Кейн.

– Может, я и схематик, но даже я не слышу сквозь такие облака. Это нам, в общем-то, на руку. Если заберемся внутрь, на какое-то время будем в безопасности.

– Я не смогу пока использовать спирит, – сказала она. – Возможно, лучше не рисковать и переждать здесь хотя бы час.

Она сомневалась, что часа ей хватит для того, чтобы перестать чувствовать последствия истощения, но вряд ли они с Джеком могли позволить себе больше.

– Можно подумать, здесь безопасно, – ответил он, и все же отошел от окна, устроился прямо на полу. – Мерзнешь?

Бессмысленно было отрицать очевидное, и Кейн просто ответила:

– Да.

Джек, скорее всего, и сам понимал из-за чего.

– Иди сюда, – он похлопал себя по колену. – Согрею.

Соглашаться было неловко, отказываться глупо, и Кейн просто молча села рядом с Джеком.

Чужой человек, напомнила она себе. Он был просто чужой, опасный для нее человек, который по стечению обстоятельств оказался рядом.

Ничего больше.

Джек притянул ее к себе и плотнее укутал курткой.

После напряжения последних часов это показалось нереальным – эта остановка, возможность просто выдохнуть. В голову лезла всякая ерунда, которую Кейн списывала на усталость: мысли о том, что всего за полдня она спасла жизнь Джеку, а он ей.

О том, что случайно увидела.

Наверное, он тоже об этом думал, потому что спросил через пару минут:

– А ты ведешь довольно скучную жизнь, да? Учишь себе своих мелких мастресс и мастрессов. Играешь на пианино, читаешь у окна. Никаких приключений.

– Так же, как и вы. Копаетесь в шестеренках и мастерите всякую всячину.

– Так было раньше.

Главное различие между ними заключалось в том, что с Кейн ничего не случалось – ничто не выворачивало ее жизнь наизнанку. Она не превращалась в схематика, не работала с Реннаром и не летала под Грандвейв.

Кейн могла вернуться к своей скучной, спокойной жизни после Грандвейв. Джек, даже после расщепления, лишился бы руки.

Готов ли он был на это? Действительно ли хотел, чтобы те, предыдущие мастрессы его спасли.

Кейн смотрела на него снизу вверх, пыталась угадать ответ, и оба варианта казались ей равнозначными.

– Дырку просмотришь, – фыркнул Джек, когда молчание затянулось.

– Если бы у вас был выбор: потерять руку или умереть, что бы вы выбрали? – спросила Кейн, отчетливо ощущая, что не имеет права спрашивать. Что это личное.