Нуль

Между прочим, сам Сан-Франциско назван в честь святого Франциска Ассизского, что вовсе не очевидно: святых Францисков было несколько. Например, святой Франциск Сальский считается покровителем писателей и журналистов, а святой Франциск Ксавьер – покровителем Востока и миссионеров.

И еще: никогда не называйте Сан-Франциско Фриско – это дурной тон. Когда-то окрестные жители да и сами горожане именовали его просто и уважительно – Сити, что означает Город. На это имя Сан-Франциско откликается и сейчас, хотя очень многие, экономя звуки, зовут его по ининциалам: Эс-Эф.

Двухэтажный поезд «Калтрейна» жизнерадостно бежал к Городу, и настроение Сергея, устроившегося в мягком кресле на втором этаже, постепенно поднималось. Этому способствовали не только ласковое солнце и мягкая природа, но и веселый нрав машиниста, который постоянно беседовал с пассажирами по громкоговорящей связи, вел своеобразный конферанс представления, которое можно было назвать «Виды Солнечной долины».

«Дорогие дамы и господа, следующая остановка - Сан-Хосе Диридон, Сан-Хосе Ди-ри-дон. Все слышали? Ди-ри-дон. – Название каждой остановки машинист повторял два или даже три раза, чтобы все услышали и никто, не дай бог, не пропустил станции назначения. – Прекрасные возможности для пересадки. Остановки автобусов: двадцать второго, шестьдесят третьего, шестьдесят четвертого, шестьдесят пятого, шестьдесят восьмого и сто восьмидесятого экспресса. Ди-ри-дон!»

По звуку голоса, по тому, как машинист зазывальчески растягивал слова, легко можно было догадаться, что ему хорошо этим весенним утром, он рад жизни, своей работе и пассажирам и желает всем счастья и только счастья. Улыбка у него была, вне всякого сомнения, шире ушей.

«Саннивейл. Все слышали? Саннннни-ве-е-ейл. Сан-ни-вейл! Помните? Чаттануга чу-чу… Долина солнца. Санннннни-ве-е-ейл!»

«Стадион Стэнфорд. Ста-а-ди-и-онннн Стэнннннфорд. Рукой подать до знаменитого университета. С башни Гувера открывается отличный вид на окрестности. Художественная галерея, сад Родена, великолепные библиотеки. Стэнннн-форд. Стадион Стэн-форд».

Между Сан-Бруно и Южным Сан-Франциско поезд замедлил ход. Состав еще не успел остановиться, как в динамиках снова зазвучал голос веселого машиниста.

«Дорогие леди и джентльмены! Извините меня, пожалуйста, ради всех святых, что-то у нас пошло не так. Впереди красный. Это весьма неожиданно. Обычно мы идем здесь на зеленый. Может, что-нибудь случилось? Будьте спокойны, прошу вас. Все уладится. Все обязательно уладится. Ого, там еще три светофора впереди, и все красные. Ну что же, подождем. Как дадут зеленый – снова поедем. Помчимся с нашей крейсерской скоростью шестьдесят миль в час. О, зажегся зеленый. Я же вам говорил – всё хорошо. Едем, едем, едем. Извините, пожалуйста, за небольшую задержку. Мы обязательно наверстаем потерянное время. Огромное спасибо за ваше долготерпение!»

Сергей пришел в отменное расположение духа. Предстоящая встреча с Тайлером ушла глубоко-глубоко в темный, карандашный подвал сознания.

Несмотря на двухминутную задержку, поезд остановился на конечной станции Четвертая-Таунсенд (то есть угол улиц Четвертой и Таунсенд) точно по расписанию – в восемь пятьдесят восемь.

Сергей вышел на Четвертую улицу. Впереди лежало пространство: прекрасный город Сан-Франциско. И еще впереди лежало время: целый свободный день.

Все утро Сергей бродил по знакомым и незнакомым улицам. Четвертая вывела его к центральной Маркет-стрит, он обошел Юнион-сквер (Союзную площадь), потом направился к Морскому вокзалу, прогулялся по набережной, далее, возвращаясь к центру, свернул на Буш-стрит, прошел сквозь Финансовый район, взял резко вправо и по волнистой фант-авеню (в этой части города все улицы волнистые, потому что Сан-Франциско лежит в основном на холмах), миновав китайские кварталы Чайнатауна, выбрался на Коламбус-авеню.

Эта улица привела Сергея к Вашингтон-сквер, несколько дальше он свернул на запад и по Ломбард-стрит добрел до Русского холма. Та часть Ломбард-стрит, которая лежит на склоне холма, называется Крукидест-стрит, Самая Кривая улица. Серпантин делает восемь резких поворотов, поднимаясь по уклону в сорок градусов,

У Сергея еще хватило сил подняться по этому меандру на Русский холм, а вот там ноги стали подгибаться, и до Коннери – Консервного завода – он доехал на знаменитом сан-францисском кабельном трамвайчике, вызывающем всеобщую любовь уже тем, что бесстрашио бегает по самым крутым улицам.

От Кэннери совсем близко до Рыбацкой верфи, а там – раздолье ресторанов, ресторанчиков и открытых кафе, где можно вкусно поесть крабов, устриц и прочие морские дары. Сергей решил пообедать крабами.

На Сорок пятом пирсе он сам выбрал здоровенное клешнястое чудовище, продавец вьетнамской внешности тут же сварил его. Сергей взял майонез, зелень, мягкую булку, большую бутыль кока-колы и устроился за столиком, откуда открывался прекрасный вид на залив Сан-Франциско и остров Алькатрас, а вот мост Золотые Ворота виден не был.