Нуль

В самолете он чувствовал себя прескверно. Нос у него отказывался дышать, из глаз текло, а во время набора высоты уши заложило такими мощными пробками, что при следующем перепаде давления голова грозила взорваться с оглушительной силой, произведя небывалый по хитроумию террористический акт.

Этот полет до Сан-Франциско был устроен таким образом: восемь часов в воздухе, затем посадка в Сиэтле, час маеты в безвылазном зале ожидания, а потом еще три часа в небесах.

Первую часть пути Сергей просто не знал, куда себя девать. Таких самолетных кресел, которые позволяли бы ему уместить довольно громоздкое тело и вытянуть длинные ноги, человечество еще не придумало, и через два часа лёта в небесном лайнере любой постройки у него начинали томительно стенать колени – совокупный результат конструкционного неудобства и давней автомобильной аварии.

Книжка, взятая в полет, категорически отказывалась читаться; турбулентности, на которые Сергей давно научился не обращать внимания, сейчас выводили из себя; пережевывание стандартного аэрофлотовского обеда отвлекало от пробок в ушах, но само по себе радости не доставляло. Сергей шлялся взад-вперед по салонам, курил, не ощущая дыма, то и дело заходил в туалет, где чихал, сморкался и пробовал для разнообразия вытрясти из себя хоть капельку мочи, и еще тупо смотрел в иллюминатор, разглядывая ледяные поля в неизвестно каком море, похожие на пластины жира в застывшем непроцеженном бульоне.

Он пытался продуть нос и уши, однако на пробки это совсем не действовало, зато глаза вылезали из орбит, а содержимое головы – свалявшийся клубок нервов, давно забывший, что когда-то был мозгом, – разбухло и пыталось вылезти через единственные свободные пути: слезные каналы.

Время от времени борьба с собственным организмом стихала, и тогда Сергей пытался думать. Он размышлял о том, как лучше поделить предстоящие дни между выставкой «Интермедиа» и поисками Тайлера Колмана, но еще больше ему хотелось разобраться в событиях последних пяти недель.

Обрывки мыслей скакали, обгоняя друг друга, по сумасшедшему треку с необъяснимыми препятствиями, словно соревнуясь в фантасмагорическом стипль-чезе: «Убийство Василия – “чеченский вирус” – откуда все же на тряпке взялась пуля? – “подарок” с посвящением Макарычева – книга “Зеро” – расстрелянные рэкетиры – перерезанное горло Макарычева – испорченные дискеты – пистолет “зауэр” – “подарок” на моей книжной полке – пуля – какие-такие неизвестные гости побывали в моей квартире? – пустой сейф в банке – посвящение Макарычева на чертовых “Ритуалах смертной казни” – загубленные файлы – “Озеро” - “Зеро” – скоропостижное бегство Тайлера из Москвы – зачем он забрал с собой наши пленки? – мой номер в телефонном аппарате Василия Андреевича – калибр семь-шестъдесят-пять – Валентин хранил свою заветную дискету у себя дома - Света тоже хранила дискету у себя дома – открытое окно в квартире Василия Андреевича: могло ли такое примерещиться? – убитые мальчики – почему??? – полное уничтожение всех копий “Черной книги” – кто??? - Аль Берт причастен к резне в мотеле или нет? – кровь, очень много крови – мерещится какая-то могучая организация – могучая и необъяснимо деликатная: почему они меня не трогают? – почему??? – что за метода: тайные посещения квартир, подбрасывание вируса, ликвидация рэкетиров? – кровь – а меня не трогают – всесильные, но скромные – ходят вокруг на цыпочках – почему??? – но Макарычева зарезали, как цыпленка – а может, то убийство из другой оперы? – опера – люди гибнут за металл, Сатана там правит бал – на цыпочках, на цыпочках, кровавые следы – “Час карандашный, час ночной. По небу шел потоп чернил, и кто-то страшный за стеной безостановочно ходил” – это из моих ранних опусов – когда-то я писал стихи – кто же они такие, страшные за стеной? – кровавые цыпочки – дипломату дают месячный внеочередной отпуск посреди года, сказка – для потрошителей дискет и компьютеров не существует запертых дверей, сказка – я сам ограбил свой собственный сейф, сказка – пуля – сейф – пленки – вирус – кровь – кровавый “Ауди” – кровь – запах тины – откуда здесь запах тины?..»

Сергей почувствовал, что у него намокли усы. Он провел рукой по верхней губе и уставился на ладонь. Пальцы были липкие и красные. Странно, собственная кровь не должна пахнуть. Набрякший мозг нашел-таки выход из черепа – не через слезные протоки, а через ноздри.

Из носа Сергея обильно текла кровь. Самолет шел на снижение.

Час в аэропорту Сиэтла Сергей потратил на то, чтобы привести себя в порядок и хоть в какой-то степени уравнять давление, распиравшее голову изнутри, с ртутной тяжестью атмосферного столба.