Нуль

- Я такого не говорил. – Штайнер, который до этого ходил по кабинету, снова сел на свое рабочее место. – Возможно, эти ребята больше не появятся. Возможно, они придут, вы поговорите, и они, осознав, что с вас навар невелик, уберутся восвояси. Возможно, кто-то более умный, чем я, сообщит тебе какой-нибудь надежный рецепт. Мое же мнение я сказал тебе с самого начала: войди с ними в переговоры. Возможно, удастся так определить ваши взаимоотношения, что платить придется не очень много и ты даже сможешь извлечь иа называемой защиты определенную выгоду. По крайней мере, другие «защитники» к тебе лезть не будут.

- И это все, что мне может посоветовать прокуратура? – Сергей хотел найти хоть какую-нибудь трещинку в непоколебимости Штайнера.

- Это то, что тебе может посоветовать старый друг-профессионал. Если уж говорить о прокуратуре, то она может многое. Например, врубить свящи с МВД, установить этих мальчиков и прижать их. Но пострадают, разумеется, «шестерки», а не боссы. И пострадаешь ты. Только это будет не рэкет, а обыкновенная месть. И в ход пойдут не утюги, а, возможно – автоматы. Ты все понял?

- Конечно, понял. – Сергей и впрямь узнал из беседы немало нового. – Еще один вопрос. Можно?

- Давай.

- Эти мальчики… Судя по описанию моего зама, больно уж они сопливые. Как-то не верится, что оя связаны с мудрыми всесильными боссами.

- Еще раз говорю. Внешность боевиков часто обманчива. Вообще говоря, есть всего лишь два варианта. Либо вас навестили представители серьезной группировки, и тогда, если дашь согласие, жди разговора с человеком более высокого уровня. Либо же это «волки» – молодые мафиози, претендующие на передел контролируемых сфер и оттяпывающие у стариков куски влияния. «Волков» надо бояться больше всего. Они наиболее опасны. Человеческая жизнь для них – ничто Знаешь, те, кто нажимает на спусковой крючок, делятся на три категории: одни думают, потом стреляют; другие стреляют, потом думают; третьи стреляют и не думают вовсе. Вот «волки» эти самые третьи и есть...

Уже уходя из кабинета Штайнера, Сергей вспомнил о пуле.

- Да, вот еще что, Марк Леонидович, – сказал он, выуживая пулю из кармана. – Можно установить, от какого это оружия?

- Это что, имеет отношение к наезду? – удивился Штайнер. – Судя по твоим словам, пока еще никакой пальбы не было.

- Нет, к наезду это отношения не имеет. Это, возможно, вообще ни к чему не имеет отношения. Просто мне лично… ЛИЧНО, – подчеркнул Сергей, – интересно знать, из какого оружия выпорхнула эта птичка.

- Ты что же думаешь, криминалисты – боги? – поднял брови Штайнер. – Или Вайнеров начитался? Систем оружия очень много, и точно определить принадлежность пули бывает просто невозможно. Есть, конечно, справочники, альбомы, но если пуля деформированная, как в этом случае… Хм… Хорошо хоть донце в целости, калибр можно точно установить. А что касается собственно оружия… Ладно. Попробую. Отдам нашим экспертам. Для тебя ЛИЧНО, – улыбнулся он.

Можно сказать, что только после разговора со Штайнером Сергей испытал нечто похожее на приступ страха. До этого момента он относился к проблеме наезда как к некоей математической задаче, к уравнению, решение которого обязательно найдется. Теперь же он не был уверен в существовании решения. По лестнице прокуратуры Сергей спускался в смятенном состоянии. И с нарастающей головной болью. Вдобавок ко всему в нем сидело саднящее чувство, что хороший человек и старый друг Марк Штайнер каким-то непонятным образом его предал.

На кассете «Альбенис» у Сергея есть пассаж о предательстве. Он достаточно необычен, и, мне кажется, вполне уместно инкрустировать его именно сюда.

||||||||||

«Я часто задумываюсь о слове «предательство». В большинстве европейских языков оно строится одинаково: приставка «пере-» или «пре-» и корень от глагола «дать». Английское «тризон», французское «траизон», немецкое «феррат», русское «предательство» – все это видоизменения или кальки латинского «традере», «транс» плюс «даре» – передавать. Получается, что предать – это передать что-то кому-то чужому Ответственность, любовь, дружбу, мир, спокойствие, информацию, тайну. Слово «традиция» идет от того же латинского «традере». Выходит, традиция – это предательство. Но чего? Наверное, традиция – предательство новизны.

Слово «переводчик» – очень близкое: пере-водящий, передающий. У итальянцев есть поговорка «традутто ре – традиторе», переводчик – это предатель. На самом деле, по обе стороны тире стоит практически одно и то же слово, только в разных формах.

Я не согласен с итальянцами. Хороший переводчик – это соавтор. А вот плохой переводчик – действительно предатель. Он предает смысл.

Я знаю, что многие друзья, с которыми я расстался в жизни, считают меня предателем. Для иных истончение и затем обрыв дружеских связей – непременно предательство, потому что они полагают, будто дружба должна длиться вечно. Это не так. У дружбы, как у любого живого организма, есть рождение, жизнь и смерть.