Нуль

– Здравствуйте, Владислав Пантелеевич, – с морозной вежливостью сказал Сергей.

- Ого, имя-отчество пошло в ход, – укоризненно произнес Макарычев. – Я так полагаю, клиент еще не созрел.

- Ну отчего же, – безмятежно возразил Сергей. – Вполне созрел. Я готов продать нашу безделицу. Только предложенная вами цена просто смехотворна. Десять тысяч баксов. Это цена производства очень скромной книжки очень скромным тиражом. Постный бульон дороже стоит. А у нас не бульон. У нас сборная солянка. Люди два года трудились, зарплату получали, в командировки ездили.

- Вот это другое дело, – одобрил Макарычев. – Это нормальный торг. В категориях торга мы разговор понимаем. Сколько же ты хочешь?

- Двести тысяч.

В телефонную трубку вползла пауза.

- Двести тысяч – чего? – на всякий случай спросил Макарычев.

- Бутанских нгултрумов.

- Двести тысяч – чего? – тупо повторил Макарычев.

- Ну не рублей же, – все в том же безмятежном духе ответил Сергей. – Долларов. Наличными.

- Tы сбрендил, Сергей Владимирович. – Теперь уже Макарычев заговорил с ледяными интонациями. – Или, может, переутомился? Как только такая цифра могла тебе в голову войти?

- А что здесь утомительного? – вопросом на вопрос ответил Сергей. – Простой экономический расчет. Допустим, книга выходит тиражом сто тысяч. Спрос на нее будет, книжка занятная, долларов по пять запросто может уйти. Если в торговле – пять, значит, в опте – четыре. Итого четыреста тысяч долларов. Я хочу половину. И сразу.

- Но это ведь один миллиард рублей, – раздельно произнес Макарычев.

- Ну да, один арбуз, – легко подтвердил Сергей. – Считать нули я умею.

- Я не готов к такому разговору, – раздраженно пробасил Макарычев.

- А я не готов к другому, – бросил Сергей и положил трубку.

Следующая беседа состоялась у них ровно через сутки.

На этот раз Макарычев не поздоровался и даже не назвал Сергея по имени.

- Я тут переговорил кое с кем, – пророкотал низкий голос в трубке. – Мы предлагаем пятьдесят тысяч.

- Ага, – обрадовался Сергей. – Значит, цена все же растет. Ну что ж, я тоже поднимаю. Сегодняшний курс – двести пятьдесят тысяч.

- Ты что, думаешь, с тобой шутки шутят?

- Упаси господь. Какие тут шутки. Я просто торгуюсь.

- У тебя очень странные представления о торге.

- А у тебя – о товаре.

Макарычев оборвал разговор.

Сергей понимал, что играет с огнем. Впрочем, если говорить честно, он не совсем ясно представлял, как себя вести. До этого времени он вел вполне спокойную, хотя и нелегкую жизнь скромного частного издателя. Книги его пользовались известностью, хотя бешеного успеха не имела ни одна. Торговля шла довольно вяло, налоги он платил исправно, в «черный нал» не играл, посему прибыли подлежали рассмотрению только в микроскоп.

С другой стороны, малый навар означал малый интерес со стороны темных структур. Точнее, никакого интереса. Рэкет Сергея не трогал: не с чем было возиться. В сущности, у Сергея вообще не было крутых моментов в его предпринимательской жизни. Его это устраивало. Всех, кто работал с ним в «Сване», – тоже.

После вчерашнего разговора с Макарычевым у Сергея даже зародилась малодушная мысль – может, действительно продать «Черную книгу»? Ну поработаем еще годик – другую сделаем…

Он поделился этими размышлениями с «внутренним кругом». Разумеется, коллеги его заклевали. Ты, конечно, хозяин, тебе решать, сказали редакторы, но эту книгу мы делали не ради «бабок». И на риск шли с самого начала. Если не удается убедить «покупателей», что книга не стоит выеденного яйца, торгуйся, тяни время, а параллельно жми на типографию – вдруг откроют заказ раньше? Если срок выхода из печати и срок окончания торга совпадут, мы победили. Если же нет, если ситуация будет КРАЙНЯЯ, – тогда продавай. Только за ОЧЕНЬ большие деньги. И постарайся не подставляться. Твоя жизнь в любом случае дороже «Черной книги».

На следующий день, в четверг, Макарычев приехал в «Сван». Он не стал раздеваться в приемной и сразу прошел в кабинет Сергея. На нем были дорогая парка, непростые джинсы и высокие шнурованные ботинки. Пушистую шапку – в ней застряло немного снега, ровно столько, сколько могло лечь на мех, пока Макарычев шел от машины к подъезду, – он небрежно бросил на стол.

Не ожидая приглашения, Макарычев уселся в кресло. Тяжелая комплекция давала о себе знать: жирное лицо было усеяно капельками пота.

– Наше последнее слово – пятьдесят тысяч долларов, – прогудел он.

- Я даже не знаю, что такое «наше», – сказал Сергей. – И кто такие «вы».

- На данном этапе тебе это знать не обязательно. А может быть, даже обременительно.

Сергей помолчал, печально разглядывая мокрые следы на полированной поверхности стола.

- Так что ты сказал?

- Я сказал: наше последнее слово – пятьдесят. Тысяч. Долларов.

- Тогда мое последнее слово – двести пятьдесят. Тысяч. Тоже долларов.

Макарычев уставился на Сергея с нескрываемой злобой.