Новые проделки близнецов в школе Сент-Клэр

– Эрика, мы знаем, что это ты стучала в дверь музыкальной комнаты, – сказала Пат. – И это из-за тебя Мамзель всё узнала и нас наказали. Ты мерзкая свинья, гадкая ябеда, и ты тоже будешь наказана!

– Я вообще не понимаю, о чём вы, – дрожащим голосом сказала Эрика, не смея встретиться глазами с обвиняющими взглядами девочек.

– Прекрасно понимаешь, можешь не притворяться, – сказала Тэсси. – Пат всё узнала. Всё-всё. Мы знаем, что ты встретила Глэдис на лестнице, когда она несла для нас кое-что.

– Впервые слышу о сковородке, – буркнула Эрика.

Пат среагировала мгновенно:

– А откуда же ты тогда знаешь, что Глэдис несла нам сковородку? Всё ты знаешь. Ты сама себя выдала.

Другие девочки, сидевшие в гостиной, подошли поближе, чтобы узнать, что происходит. Элисон тоже подошла, взволнованно вытаращив свои большие голубые глаза.

– Так это Эрика вас подставила? – воскликнула она. – Как я не догадалась! Она всё время теребила меня и просила, чтобы я у тебя, Пат, и у Изабель узнала про секрет Тэсси.

– Твоё счастье, Элисон, что в кои-то веки тебе хватило ума не проболтаться, – мрачно сказала Пат. – Эрика, ты, конечно, ябеда, но имей хотя бы смелость признаться!

– Я ничего не знаю! – упрямо сказала Эрика. – И нечего на меня давить! Мне всё равно ничего не известно.

– Давай, Эрика, признавайся! – закричали несколько человек из второго класса.

Уже все присутствующие, сгорая от любопытства, столпились вокруг девочек. Но Эрика не признавалась. Она не понимала, что, если честно во всём сознается, а ещё лучше – искренне извинится, остальные будут уважать её хотя бы за это.

А так она только разозлила всех.

– Ну хорошо, – сказала Пат. – Не признавайся. За это у тебя будет два наказания вместо одного – за то, что ябедничала, и за то, что не призналась.

– Точно, – подхватила Тэсси. – За то, что наябедничала, ты две недели не будешь ходить в город, как и мы. Ясно?

– Я буду ходить, – сказала Эрика.

– Нет, не будешь, – ответила Тэсси. – Я староста второго класса, и я запрещаю ученицам ходить в город вместе с тобой. А ты прекрасно знаешь, что по одному ходить нельзя. Вот так!

Эрике крыть было нечем, и она это понимала. Ни одна ученица не решилась бы уйти в город в одиночку, потому что это было строжайше запрещено. Эрика густо покраснела и промолчала.

– А за то, что не призналась, тебя накажут и первый, и второй классы, – сообщила Пат, сверкая глазами. – Я уверена, Эрика, что никто не захочет с тобой разговаривать или общаться больше, чем совершенно необходимо. Так всегда наказывают людей вроде тебя!

– Не буду с ней говорить… И я не буду… – послышались голоса.

Все с отвращением смотрели на несчастную Эрику. Ей предстояло непростое испытание. Очень трудно встречать со всех сторон только презрительные и неприязненные взгляды и не иметь возможности перекинуться с кем-нибудь хоть словом.

Эрика вернулась в свой угол и села дописывать письмо, но у неё тряслись руки. Она умирала от стыда – и от злости. А больше всего она злилась на Пат.

«Так, значит, это она всё узнала и рассказала остальным, – думала Эрика. – Ну ладно, Пат, я тебе за это отплачу, и твоей дурацкой близняшке тоже!»

Глава 8 Попытка для Марджери

Первоклассницы не так уж часто сталкивались с Эрикой, поскольку у них не совпадали уроки. Но если кто-нибудь из первого класса встречал Эрику в коридоре, или в художественном классе, или в спортзале, то сразу отворачивался. Вечерами в общей гостиной Эрике тоже приходилось несладко. Ни одна из второклассниц не желала иметь с ней никаких дел. Зато до Эрики постоянно доносились замечания насчёт ябед и трусов. Единственный человек, который изредка перекидывался с ней словом-другим, была мрачная Марджери Фенуорти. Эрике, как и остальным девочкам, не нравилась Марджери, но она была так благодарна ей за эти несколько слов, что стала лучше относиться к хмурой первокласснице.

– Меня удивляет, что ты разговариваешь с Эрикой, Марджери, – сказала как-то Пат после того, как Марджери попросила у Эрики краски.

– Не лезь не в своё дело, – грубо, как всегда, ответила Марджери. – Вы все меня терпеть не можете, и я хорошо понимаю, как чувствует себя человек, которого травят.

– Но ты сама в этом виновата! – удивилась Пат. – Ты всегда такая мрачная и грубая, никогда не пошутишь, не улыбнёшься.

– Со мной люди тоже никогда не шутят и не улыбаются, – ответила Марджери. – Вы не даёте мне даже попытки стать другой.

– Но, Марджери, это же неправда! – воскликнула Пат. – Это ты не даёшь нам даже попытаться подружиться с тобой! Ты всё время хмуришься и злишься.

– Если ты вздумала меня воспитывать, можешь зря не напрягаться, – свирепо ответила Марджери. – Мне плевать на вас всех. И если мне захочется разговаривать с этой несчастной Эрикой, я буду с ней говорить. Кого волнует мнение глупых девчонок и кучки самодовольных училок? Только не меня!

Пат растерялась. Какая же странная эта Марджери! Кажется, она всё-таки хочет подружиться с другими. Может быть, просто стесняется? Почему так непонятно себя ведёт?

Пат поделилась своими мыслями с Изабель.