Новая жизнь Уилла Грэма (СИ)

Уилл вскакивает на ноги и бьет кулаком о стол. Остатки посуды подпрыгивают, хрусталь жалобно звенит. Но он не может остановиться, его несет почти против воли, откуда-то изнутри поднимается волна: все то, что было в нем, похороненное, год за годом, словно на дне колодца, вдруг разом просит выхода. Уилл чувствует себя плотиной, которая не может сдержать напора, ему почти больно от собственного крика.

- Мне пришлось уехать из собственного дома! Оставить друзей, лишиться работы! Из-за тебя я здесь!.. - Уилл почти срывает голос, так громко он кричит. А когда замолкает, то в помещении повисает звенящая тишина.

Он дышит тяжело, словно пробежал марафон, дрожит от нервного напряжения, по его лицу катится горячий пот.

- Осторожнее, - Ганнибал в два шага оказывается рядом и берет его ладонь в свою.

Только сейчас Уилл замечает, что в порыве гнева разбил бокал, а потом сжал в кулаке осколки. Теперь вся крахмальная скатерть покрыта красными пятнами крови и вина.

- Черт, - выдыхает он устало, боль чувствуется странно притуплено, словно он пьян.

- Садись, - Ганнибал чуть толкает его назад, а сам выходит из кухни.

Уилл вяло думает, что можно было бы попробовать бежать. В гараже есть набор охотничьих ножей, а в спальне – пистолет. Но едва ли Ганнибал не подумал о таких важных деталях. Лектер возвращается назад через полминуты, в руках у него аптечка Уилла.

- Ты хорошо ориентируешься в моем доме.

Ганнибал хмыкает, отвинчивает крышку антисептика, поливает окровавленную руку Уилла прозрачной жидкостью, от которой раны начинает сильно щипать.

- Здесь все точно так же, как в твоем старом жилище.

Грэм вздрагивает, когда Ганнибал опускается перед ним на колени. Мелькает и исчезает нелепая мысль о том, что грязный пол его кухни – не лучшая компания для дорогой ткани докторских брюк.

- Зажимов нет, так что потерпи, - словно маленькому ребенку, говорит Лектер, а потом аккуратно разжимает сведенную судорогой руку. – Не сжимай, сейчас все вытащу.

Пальцы Ганнибала горячие от воды, чуть влажные, но удивительно ловкие: он легко подцепляет ногтями глубоко засевшие осколки и вытаскивает их. Это почти не больно, Уилл морщится только однажды – когда Лектер ощупывает глубоко засевший под кожей кусок стекла, обрабатывает антисептиком острый кухонный нож и делает надрез, через который выдавливает инородное тело.

- Вот и все.

Ганнибал еще раз дезинфицирует раны и быстрыми, ловкими движениями накладывает повязку из марлевой салфетки и эластичного бинта. Уилл шевелит отчего-то занемевшими пальцами, подвижность прежняя, значит, ничего серьезного.

Лектер все еще сидит перед ним, странно спокойный, почти умиротворенный. Теперь Уилл смотрит на него сверху вниз и замечает, что с их последней встречи у доктора прибавилось седых волос.

Ганнибалу ведь уже за пятьдесят, вдруг понимает Уилл. И от этого внутри становится так странно… Между ними разница в десяток лет, они по разные стороны баррикад, один из них охотник, а другой жертва, но… Тогда почему? Почему этот совершенный, истинно томпсоновский Высший мутант стоит перед ним, преклонив колени, словно ожидая чего-то?

- Ты все еще хочешь… Хочешь меня съесть? – Уилл спотыкается на середине фразы, от того, как странно она звучит.

Ганнибал облизывает свои пальцы, они испачканы в крови Уилла. Один за другим, словно это не кровь даже, а сладкий вишневый сироп. От этого внутри Грэма влажным и горячим растекается отвращение, напополам с чем-то неизведанным доселе.

- Ты вкусный, Уилл Грэм. Вкуснее, чем все, кого я пробовал.

В чужом голосе и взгляде Уиллу мерещится издевка.

- Но ради тебя я нарушил все правила своей игры. В надежде разорвать тот порочный круг я пошел на самые отчаянные меры.

Уилл представляет, как доктор оперирует сам себя, глядя на монитор. Интересно, Эбигейл ассистировала ему? Наверняка. Ведь дочь Гаррета Джейкоба Хоббса едва ли испугается вида крови.

- Ты угостил меня своей… плотью в надежде, что это поможет унять твой голод?

- Верно, Уилл, - кивает Ганнибал. – Все гениальное просто. Ты – многим больше, чем просто надкушенное яблоко, чем незавершенный гештальт. Ты нечто особенное.

Уиллу хочется поежиться, словно на него дохнуло холодом. До него, наконец, доходит истинное значение произошедшего: Ганнибал не играет с ним, не мучает и не ставит очередной жестокий эксперимент. Он просто хочет сохранить ему жизнь.

- Я долго думал, как оградить тебя от собственной… Жажды, - медленно, словно подбирая каждое слово, говорит мужчина. – Я очень надеялся, что время и расстояние сумеют помочь мне забыть. Но это было наивно. От тебя не избавиться, Уилл, ты как раковая опухоль: сначала едва ощутим, почти незаметен, но с каждым днем все явственнее, все отчетливее. И вот уже нельзя сказать, где заканчиваюсь я… И где начинаешься ты.

Уилл едва может пошевелиться, он растерян, разбит, выпит досуха одним глотком.

Уиллу пятнадцать, когда Нина Росс, краснея и запинаясь, призналась ему в любви. Это случилось после физкультуры, она позвала его за футбольное поле, долго мялась, а потом выпалила на одном дыхании:

- Уиллятебялюблю.