Новая жизнь Уилла Грэма (СИ)

Все дело в темноте, вдруг понимает он. В том, что они не видят лиц друг друга и на миг даже могут притвориться кем-то другим. Иллюзия анонимности, игра в нормальность. Чужая рука под рубашкой скользит по коже, но не пытается удержать, только обнимает осторожно, словно боясь сделать больно.

- Я думал, ты уедешь далеко, - шепчет Ганнибал, и в ночной тишине голос его звучит незнакомо, странно тоскливо. – В Европу, в Южную Америку, в Азию, в Австралию…

- Я хотел, - так же шепотом отвечает ему Уилл. – Но не смог.

- Ты желал, чтобы я тебя нашел. Ты ждал меня, Уилл Грэм.

Уилл покрывается мурашками и ненавидит Ганнибала за то, что тот как всегда знает о тайнах его души больше него самого.

- Да, Ганнибал, я ждал тебя.

- Твой инстинкт смерти просто поразителен, - в низком голосе слышится улыбка.

Уилл понимает, ему нужно сказать в ответ что-нибудь резкое, едкое, подводящее черту, но он не может. Все его существо сейчас полно невыразимой слабости, неги, почти истомы.

Он уже и забыл, каково это – быть с кем-то рядом. Не соприкасаться пальцами случайно, а потом отдергивать руку, словно обжегшись, не сталкиваться плечами в коридорах и торопливо извиняться перед незнакомцем, но ощущать человеческое тепло, слышать дыхание.

Быть не одному. Быть… Нужным кому-то?

Уилл знает, что жалок сейчас, но ничего не может поделать с собой.

Он вдруг с неожиданной яркостью вспоминает случай из детства, своего соседа - мистера Саммерса, который любил выпивать после работы, а после ссоры с женой срывать злость на дворняге по кличке Коттон. Уиллу тогда было не больше восьми, но он как сейчас помнит отвращение к соседу и удивление, почти изумление от того, как вел себя Коттон: пес не лаял, не рычал и не пытался убежать, хотя даже не был привязан. Но каждый раз, когда мистер Саммерс замахивался на него палкой, граблями и всем, чем только под руку подвернется, он делал одно и то же: валился на спину и начинал жалобно скулить, выставляя беззащитный живот, а когда побои становились совсем уж нестерпимыми, переворачивался и ползал на брюхе, прижимая морду к земле.

Уилл ненавидел соседа всем сердцем, яростно и глубоко, как только умеют дети, но еще больше ненавидел пса. За его беспомощность, за покорность, за нежелание спастись.

Ночами напролет он придумывал планы по спасению Коттона, подговаривал знакомых мальчишек помочь ему. Но в один прекрасный день все закончилось. Мама тогда сказала Уиллу, что пса отвезли в приют и теперь у него будут нормальные хозяева. То, что Коттона больше нет, Уилл понял сразу же – мать ужасно врала.

С того времени прошло больше тридцати лет, и только сейчас, лежа в одной кровати с Лектером Ганнибалом, он, наконец, понял, почему пес не бежал.

- Светает, - шепчет Уилл, глядя на полосу неба, меж незадернутых штор.

С каждой секундой в комнате все светлее, их время утекает, пресной водой впитывается в жадный песок.

- Скоро здесь будет полиция, - говорит Ганнибал.

Уилл оборачивается, в изумлении, и только сейчас замечает, что в свободной руке у Ганнибала зажат телефон.

- Но кто?.. – спрашивает было он, а потом сам же отвечает, озаренный. – Стюарт!

- Эбигейл хорошо отзывалась о нем, - чуть снисходительно улыбается Ганнибал. - Говорила, они в чем-то схожи, только ему повезло больше, чем ей. И не беспокойся за своих студентов, Эбигейл ничего не сделает им. В нашей девочке больше от тебя, чем от меня.

Уилл вспоминает Гаррета Джейкоба Хоббса, и все внутри стынет. Он думает о том, какой бы могла стать Эбигейл, не случись с ней такого отца. Наверное, он сентиментален, но даже после всего увиденного им чужими глазами, глазами убийцы, Эбигейл навсегда останется для него той испуганной девочкой из реабилитационного центра, за которую они с Ганнибалом по какой-то нелепой случайности разделили ответственность.

Теперь он немного иначе воспринимает те слова Ганнибала о семье. И тот странный жест не то утешения, не то ободрения, когда Лектер положил свою руку ему на плечо. Теперь все, что было между ними, видится в ином свете.

Семья… В подростковом возрасте Уилла часто мучила навязчивая идея о том, что он - приемный ребенок. Он обыскивал чердак, шкафы, даже залез в отцовский сейф, пытаясь найти документы, но нашел только свидетельство о рождении. И даже тогда он все никак не мог понять, как у таких обычных, нормальных людей, как его родители, мог родиться ребенок вроде него.

- Мне кажется, я бы мог любить тебя.

Его слова тонут в вязкой предрассветной тишине. Уилл представляет, как светящаяся лента из полицейских машин пересекает мост на выезде из города, как шумят лопастями вертолеты в темном небе.