Новая жизнь Нефертити

Судя по выражению лица, за необходимость признаться в татуировке Лембит ненавидел меня с той же силой, с коей я ненавидела его за знание языков. Хоть в чём-то равновесие. Он добавил:

— Во избежание дальнейших расспросов: я работаю в специальном подразделении полиции по охране культурного наследия при Европейском суде. Подразделение для Евросоюза достаточно новое. В нём работают сотрудники из разных стран. Разыскиваем похищенные предметы искусства и исторические ценности.

Он показал мне ещё одну корочку. Печати были на месте, фото «инквизитора» и «китайская грамота» на французском, которую мне всё равно не понять. Я закусила губу.

— И при чём здесь Каирский музей?

— В момент беспорядков из французской миссии в Египте были похищены артефакты восемнадцатой династии. О них был заключён договор с Лувром. Так что можно считать, что ограбили нас. Сотрудничаем с египтянами.

— А при чём здесь Интерпол? Снова соврали?

Он терпеливо вытащил из кармана другую корочку — ту, которую я уже видела.

— Интерпол разыскивает людей, — буркнул Лембит. — В том числе, похитителей предметов искусства. Официально я откомандирован из таллинского представительства Интерпола для работы в новом европейском спецподразделении. — На мой недоверчивый взгляд бесстрастно сообщил: — Знаю пять языков. Два высших, первый диплом по истории искусства.

Мда, на любителя искусства этот мрачный тевтонец походил меньше всего.

— Любите Босха? — спросила я, ибо ужастики, которые изображал нидерландский мастер Северного Возрождения, только и соответствовали пытливому взгляду инквизитора.

— Предпочитаю итальянцев. Вы?

— До недавнего времени восхищалась Древним Египтом, но похоже, меня уже от него тошнит. И это не образное сравнение, — сказала я, морщась и прикрывая рот ладонью.

Лембит мельком глянул на дверь в кабинет, где мне делали анализы, затем сказал:

— Принесу ещё кофе. На мазок со лба уйдёт больше времени. Не будем его терять.

⁂

Специальное подразделение Евросоюза по охране культурного наследия располагалось в Латинском квартале. Мы проехали мимо помпезно украшенного золотом Дворца Правосудия, свернули налево и остановились у средневекового здания с ужасными горгульями под крышей. Для инквизиции самое то! Я шагнула к допотопным дверям.

— Не сюда, — буркнул Лембит. — Это древнейшая церковь Парижа Сен-Жюльен-Лё-Повр, строительство завершено в 1240 году, а там дальше сквер Рене Вивиани. Наша парковка занята. Направо.

Здание полиции было лишено монстров на фасаде, но выглядело внушительным и солидным, поменьше Сорбонны, хоть стенами под стать. Я из вредности остановилась перед табличкой административного здания и перевела написанное с помощью загруженного в телефон приложения.

— Надо же, на этот раз не обманули! — скептически заметила я.

— Вас ещё ни разу, — ответил он и дверь не придержал.

Навстречу вышел представительный мсьё в штатском с обликом дипломата. Я вспомнила о своём виде и стало стыдно, но я сама требовала бюро. Ничего не оставалось, как пригладить волосы и надеяться, что приличные люди меня не заметят.

Интерьер отделения, укрытого от города прохладой старинных стен, напоминал музей: львы вырезанные из мрамора, сидели в пыльном молчании вдоль коридора, бирки на лапах их явно унижали; толпились антикварные садовые вазы с купидонами, статуя мальчика с луком на колонне; а дальше уходила вглубь помещения анфилада стеклянных витрин с античными амфорами, статуэтками, украшениями.

— Конфискат, — бросил на ходу Лембит и провёл меня в кабинет за высокой резной дверью.

Здесь пахло бюрократией — бумаги, ручки, копировальные машины, папки, всё это создавало знакомый флёр канцелярской работы, от которого мне вдруг стало приятно и вспомнилась тихая, несложная жизнь секретаря в ростовском офисе. Но здесь стены слева были завешаны картинами, а справа — изображениями множества предметов египетского искусства.

— Список похищенного растёт, — буркнул Лембит и указал мне на стул.

Сам с хозяйским видом уселся за свободный стол в «египетском» углу. Я робко поздоровалась с двумя сотрудниками: строгой барышней с затянутыми в хвост светлыми волосами и арабского вида пожилым подтянутым господином в пиджаке и галстуке, несмотря на жаркие августовские дни.

— Итак, — Лембит сложил руки на груди. — Мы в бюро. Я не фальшивка. Теперь вам слово.

Я достала телефон, открыла галерею с фото массивных браслетов и колец.

Лембит забрал у меня телефон и уставился на экран, как коршун на добычу. Открыл на громадном, тонком мониторе каталог. Я затаила дыхание. Он молчал слишком долго. Поразительная концентрация!

— Браслеты могут быть похищенными? — не выдержала я.

— Совпадение девяносто процентов.

— То есть они настоящие? Из гробницы Тутанхамона?

— Я должен их увидеть.

— Но они у мадам Беттарид.

— Зачем она давала их вам?

— Для съёмок. Сегодня утром их забрала Арина Лавуазье, её помощница. Она, кстати, тоже из России. Предана до мозга костей.

— И вам оставили артефакты на ночь, несмотря на то, что вы набрались?

— Я выпила всего один бокал! — возмутилась я.

— У некоторых людей отсутствует фермент для усвоения алкоголя.