Новая жизнь Нефертити

Металлическая зелёная вывеска парижской подземки была уже рядом, когда возле меня просигналила машина. Испугавшись до колик, я отскочила от проезжей части и увидела Роберта Лембита, показавшегося из серебристого Рено. Полицейский махнул мне рукой, я покачнулась. Он подскочил ко мне и не дал упасть. Взглянул изумлённо:

— Э-э, плохой день?

— Дерьмовее не придумаешь, — согласилась я и отстранилась от твёрдой ладони, поддерживающей под локоть.

На удивление сегодня Лембит выглядел с иголочки: чёрная рубашка-поло, брюки словно только что из-под отпаривателя, начищенные туфли; волосы тщательно расчёсаны, лицо свежее, даже с румянцем. Хотя взгляд асфальтово-серых глаз тот же, инквизиторский — пробивает насквозь, как дрель стену. Сегодня моя очередь выглядеть, как лошара.

— Поехали?

— Да. В ваш офис, — кивнула я.

Мы сели в Рено. Едва автомобиль тронулся, меня снова затошнило и картинки поплыли перед глазами, я поспешно прикрыла рот рукой. Лембит взглянул на меня пристально:

— Точно в бюро?

— Куда угодно, где можно выяснить, что за дрянь у меня в крови, — бросила я. — Думаю, меня отравили.

— Просроченным пивом? — усмехнулся Лембит.

Я выругалась так, что у него приподнялись брови.

— Да, чёрт! Просроченным… вашу мать… пивом… шампанским… от которого меня всю ночь глючит так, что мне позавидуют завзятые героинщики.

— Героин вызывает покой и краткосрочную эйфорию.

— Да, вашу мать, какая эйфория?! У меня волосы дыбом от того, что я увидела! — злилась я.

— И что же?

— Египет, мать его, древний! В семь «Д» или в десять! Мужчину, у которого меняются лица, от современного до, чтоб его, фараона!

— Знатно вас приложило.

— И я продолжаю, понимаете, продолжаю видеть всякую чертовщину, хоть не постоянно, но…

Я уставилась на его правую брючину, сквозь ткань которой просачивался красный, едкий туман.

— Что такое? — спросил Лембит.

Я сказала, что вижу. Его брови вновь приподнялись — уже и прилепил бы их там, столько труда: шевелить бровями на таком невозмутимом лице осовремененного крестоносца. И вдруг Лембит начал закатывать штанину. Над носком лодыжка была тщательно перебинтована. Сквозь белый бинт просачивался не туман — пламя. Мои глаза расширились.

— И что там — демоны? — спросил Лембит.

— Просто огонь. Что у вас там? Боже, как я хочу кофе!

Я моргнула и всё исчезло.

— А я вот попил неудачно…

— Значит, ожог, — сглотнула я.

— Рана размером в пару евро, а ощущения так себе.

Лембит глянул на меня и взялся за руль.

— Едем проверять, что за пиво ты пила.

— Вы. Пили. И это было шампанское на презентации, — раздражённо поправила его я.

— А мне послышалось «шаманское», — невозмутимо заявил полицейский и резко развернул машину на повороте.

— Не смешно, — фыркнула я.

— По-моему, даже очень. Так что ещё за галлюцинации тебя посещали?

— Вас.

— Вас. Мумии были?

— Нет, кроме сценок из жизни древних, мне виделись проклятые браслеты со скарабеями, только новые.

— Об этом поподробнее.

— Подробнее будет только после анализа и после того, как мы приедем в полицейское отделение.

— В бюро.

— А хоть и в бюро, главное с табличкой, живыми полицейскими и всем, что бывает в полицейских участках.

— Ну это мы можем за угол завернуть, в отделение четвертого округа. Устроит?

— Остановите машину! — нахмурилась я, чувствуя подвох. — Сейчас же!

— Угу, и у кого где огонь вы туристам будете возле Эйфелевой башни рассказывать? На предсказания у вас тоже нет лицензии. Так что поехали выяснять, что за шампанским вас накачали.

⁂

Я томилась в нетерпении на одном из безликих кресел полного серого официоза медицинского здания. После американо из кофе-машины, который после нехитрых манипуляций медсестры мне сунул в руки Лембит, в голове немного просветлело. Французский доктор, похожий на сушёную донскую сельдь с очочками, протёр ватной палочкой горящее пятно на моём лбу, и из фразы, которой Роберт Лембит перекинулся с ним, я поняла только то, что «мадемуазель что-то там о какой-то интересный трюк». Ненавижу французский — это не язык для поцелуев, его придумали специально, чтобы я никогда ничего не поняла.

— Что ещё за трюк? — спросила я у Лембита.

— А что за браслеты? — таким же тоном спросил он. — Мы в здании судебной экспертизы, уже можно говорить.

— Мало ли, может быть, вы просто оплатили услугу. В России можно судмедэксперту даже вещи супруга предъявить за деньги. На предмет измены.

— Какие однако подробности! Попадались?

Я зыркнула на него волком, но тевтонского рыцаря, похоже, забавляло моё недоверие, если, конечно, можно было считать за усмешку изменение прищура и более тёплые оттенки во образе бетономешалки. Я прилипла взглядом к крокодильчику — эмблеме бренда Лакост на чёрном поло.

«Крокодил… Себек… — мелькало в моей больной голове, — согласно «Тестам пирамид», защитник богов и людей, но свиреп настолько, что способен разогнать силы тьмы. Крокодильчик… — это знак или я продолжаю сходить с ума?»

Лембит сел рядом и закинул ногу за ногу. Посмотрел на часы, на меня. Пошли звонки один за одним, и он начал разговаривать. Сначала по-французски. Потом по-английски. Потом по-немецки. Потом… Господи, а это ещё что за язык?!