Новая жизнь Нефертити

В памяти, как перед смертью, пронеслись вихрем моменты в обратном порядке: Лембит со взглядом инквизитора во время первой нашей встречи, Финн с розами, Финн в Галери ЛяФайетт, его признание; я, кричащая крышам Парижа, что влюбилась; взгляд глаза в глаза в Лувре опять же с Финном. Я была уверена, что люблю, а потом от собственного легкомыслия и легковесности чувств стало тошно. Я ничего теперь не чувствовала к Финну, вместо огня — пепел, пустота. А рядом был Роберт. И глядя на него, я догадывалась о его чувствах и боялась этого, не понимая, что испытываю к нему: влюбленность, благодарность, надежду на поддержку и возможность выжить? Или страх за наши жизни, вину, ощущение, что он — якорь, основа, столп, и если он со мной, я обязательно вырулю? Что на самом деле?! Сколько раз я смотрела на Роберта и будто стояла перед судом Осириса, где взвешивали моё сердце, понимая, что не имею право врать тому, кто не лжёт! И вот теперь, после всего, я плакала без задних мыслей и шептала в стриженный затылок, роняя слёзы за воротник вымазанного в пыли поло:

— Я люблю тебя, тоже люблю!

— Задушишь… — хрипло сказал Роберт.

Ойкнув, я распустила хватку и, подавшись назад, посмотрела на него растерянно.

— Прости.

— Ни за что!

Он улыбнулся светло. И мы рассмеялись.

Глава 41

Волшебство мгновения рассеялось, и Роберт сказал, поднимаясь:

— Сиди-не сиди, а утро близится. Надо посмотреть, что изменилось после обвала.

— Надеешься на тайный ход? — спросила я, вставая вслед за ним.

— На спецназ надейся, а сам себе помогай. В пирамиде Хеопса археологи обнаружили множество ходов и полостей, оставшихся от древней «системы безопасности». Так что у нас есть все шансы.

Я заметила жутко изодранную штанину с потёками крови.

— Ты поранился!

— Пройдёт. Ты ничего больше не замечала подозрительного, похожего на вход, выход или лаз?

— Нет.

Роберт покосился на саркофаг.

— Не нравится он мне.

— Он пуст, — ответила я. — Это кенотаф — саркофаг, в который никогда не клали тело.

И бросилась к оставленной им бутылке в надежде, что там будет хоть немного вина. Какой-никакой, а всё-таки спирт. С усилием оторвала полоску собственного подола и, промакнув в винных остатках, подошла к Роберту.

— Ты успела заглянуть внутрь саркофага? — нахмурился он.

— Нет. Просто знаю.

— Дедукция аксиом не терпит, — пробурчал он.

— Можно проверить. Но сначала я обработаю твою рану, — сказала я, приседая перед ним.

— Да это царапина…

— Стоп, — перебила я его. — Стой и свети! Не хватало ещё выжить в ловушках, обвале и под прицелом, чтобы кончиться от тысячелетнего столбняка.

Я решительно оторвала лохмотья штанины, поморщилась при виде раны.

— А ты не так проста, — заметил сверху Роберт.

— Лысая Нефертити, которая пережила охоту, ритуалы фанатиков, твою почти смерть и эту сумасшедшую ночь? Нет, я не проста! — заявила я.

И принялась промывать рану от пыли и грязи скудными остатками воды, а затем промакивать винным бинтом. Он втянул воздух сквозь зубы и отдёрнулся.

— Стой смирно, господин детектив! — строго сказала я.

— Стою. Хм, за это ты мне и нравишься.

— За то, что командую или за то, что сумасшедшая?

— Сложный выбор. Думаю, всё в комплекте.

— Я думала, любят ни за что, — заметила я, сосредоточенно отрывая от своей туники ещё полоску.

— Любят — да. Но для начала надо же за что-то зацепиться.

Я принялась перевязывать ему рану и пробормотала, словно незаинтересованно:

— И что же стало крючком?

— Даже не помню, что первое: или то, как ты чуть не перевернула на меня стол, когда я обвинил тебя в незаконной деятельности…

— В проституции, — рыкнула я и затянула рану потуже.

— Эй! Полегче!

— Или? — спросила я, продолжая возиться с его голенью.

— Или когда сказала, что ты самая красивая и потому всем нужна, а у меня глаза не в том месте. А они были как раз там, где надо.

— Я так не говорила! — Я сосредоточенно перевязывала его рану, на светлой ткани через каждый слой проступала кровь.

— Не буду спорить. Похоже, это опасно.

— Конечно, — косо ухмыльнулась я, завязывая, наконец, на два узла концы своеобразного бинта. — Ты лучше проявляй осторожность, а то вдруг в меня вселилась царица Нефертити? А она собственноручно побивала булавой врагов.

— Спасибо за предупреждение! Поищу булаву для группы фанатов на случай, если спецназ опоздает, — проговорил Роберт.

Взял светильник и, осторожно переступив на ступень, склонился над щелью в саркофаг. Сдвинул тяжёлую крышку, с опаской посматривая на потолок. Нет, хляби небесные не разверзлись. Заглянул внутрь.

— Правда, пустой. Даже мышь не сдохла.

Меня слегка передёрнуло, но я не показала этого и пошла подбирать парик. Теперь погребальная камера не вызывала ни страха, ни волнения. Казалось, я знаю каждую выбоинку в камне, трещину в углу, вид гранитного саркофага изнутри, словно я провела там не один час, не день и не месяц. Мне знакома эта надпись… Я провела ладонью по полу рядом с париком и ощутила кончиками пальцев бороздки и углубления иероглифов.