Новая земля (Новь)

"Да, приблизительно, конечно", отвчалъ онъ, улыбаясь. "Знаете, это просто наслажденіе видть, что вы такъ непосредственно интересуетесь этимъ. Это свжо, какъ роса."

"А что длаютъ, когда пишутъ? Это само собою приходитъ?"

"Да, это приходитъ само собой. Нужно влюбиться для этого или чмъ-нибудь сильно быть встревоженнымъ, тогда и приходитъ настроеніе. И тогда наши слова любятъ и ненавидятъ, вмст съ сердцемъ. Но иногда вдругъ все останавливается, нельзя тогда никакъ подыскать словъ во всемъ язык, чтобы выразить, напримръ, поворотъ вашей руки или описать то нжное чувство радости, которое порождаетъ вашъ смхъ… Да, но это только для примра, понимаете?" быстро прибавилъ онъ.

Она продолжала сидть задумавшись. Руки у нея лежали сложенными, и она смотрла внизъ.

Солнце медленно заходило. Дрожь пробжала по деревьямъ; все было тихо.

"Слышите вы", сказалъ онъ, "какъ кипитъ жизнь въ город?"

"Да", отвтила она тихо.

Онъ замтилъ, какъ матерія ея платья натягивалась у колна, онъ прослдилъ прелестную линію ноги, увидлъ, какъ поднималась и опускалась ея грудь, любовался хорошенькой ямочкой на ея лиц; этотъ довольно большой, неправильный носъ возбуждалъ его, кровь ударяла ему въ голову. И, подсвъ къ ней ближе, онъ сказалъ отрывисто запинаясь:

"Это островъ блаженныхъ, а это пятно называется вечерней рощей, солнце заходитъ, мы сидимъ здсь, весь міръ далекъ отъ насъ, вотъ мой сонъ. Скажите, вамъ не мшаетъ моя болтовня? Вы такъ погружены… Фрекенъ Линумъ, я больше не могу, я отдаюсь въ вашу власть. У меня чувство, что я лежу у вашихъ ногъ и говорю все это…"

Этотъ неожиданный переходъ въ его голос, трепещущія слова, его близость, — все это привело ее въ изумленіе; она посмотрла на него нкоторое время, прежде чмъ что-нибудь могла сказать. Ея щеки начали краснть; она хотла встать и въ то же время сказала:

"Послушайте, Иргенсъ, пойдемте".

"Нтъ!" отвчалъ онъ, "только не уходить!" Онъ уцпился за ея платье, взялъ рукой за талію и удержалъ ее. Она оборонялась, лицо у нея покраснло, она смущенно улыбалась и старалась освободиться отъ его руки.

"Мн кажется вы съ ума сошли", говорила она, не переставая: "я думаю, Иргенсъ, вы съ ума сошли".

"Послушайте, дозвольте хоть вамъ по крайней мр сказать", умолялъ онъ.

"Да, что именно?" сказала она; она начала его слушать, отвернула голову и слушала.

Тогда онъ началъ говорить быстрыми и безсвязными словами, голосъ его дрожалъ, онъ весь былъ исполненъ любви. Она видитъ, что онъ ничего не хочетъ, онъ хочетъ только сказать, какъ онъ безконечно любитъ ее, какъ онъ побжденъ ею, побжденъ, какъ никогда раньше. Пусть она вритъ ему, это уже давно зарождалось въ его сердц, съ перваго раза, какъ онъ увидлъ ее, ему пришлось вести жестокую борьбу, чтобъ удержать это чувство въ границахъ, да, но такая борьба безлолезна — это правда, черезчуръ заманчиво — уступить, и уступаешь наконецъ, и борешься съ постепенно ослабвающей энергіей. Но теперь все кончено. Ему не нужно больше бороться, онъ уже обезоруженъ… "Ради Бога, фрекенъ Агата, дайте мн услышатъ отъ васъ хоть нсколько прощающихъ словъ. Поврьте, это не моя привычка всему міру объясняться въ любви, въ дйствительности я довольно скрытная натура, недостатокъ это или нтъ, я не знаю. Но если я вамъ говорилъ такъ, какъ сейчасъ, вы должны понята, что я былъ принужденъ это сдлать, это было потребностью. Скажите, неужели вы не можете этого понятъ? Нтъ, мн кажется, что моя грудь разрывается на части"…

Все еще продолжая стоять отвернувшись отъ него, она повернула къ нему лицо и смотрла теперь на него; ея руки перестали отбиваться, он лежали на его рукахъ, все еще обвивавшихъ ее за талію; она видла по жиламъ на ше какъ билось у него сердце. Но вотъ она сла, онъ все еще обнималъ ее, она, казалось, не чувствовала боле этого, она взяла перчатки, лежавшія около нея, и сказала дрожащими губами:

"Нтъ, Иргенсъ, вы не должны были бы этого говорить. Не правда ли? Лучше было бы, если бы я этого не слышала, я не знаю, какъ мн помочь этому, а потому…"

"Нтъ, конечно я не долженъ былъ этого говорить, я не долженъ былъ этого говорить, но…" Онъ пристально посмотрлъ на нее, его губы тоже немного дрожали. "Фрекенъ Линумъ, что бы вы сдлали, если бъ ваша любовь сдлала бы изъ васъ ребенка, разстроила бы вашъ разсудокъ и ослпила бы васъ такъ, что вы ровно ничего бы не видли? Я думаю…"

"Да, но не говорите такъ больше", прервала она его: "я васъ понимаю но… я не могу васъ слушать". Она замтила, что его рука все еще обнимала ее, она порывисто отшатнулась отъ него и встала.

Она все еще была такъ смущена, что ничего не могла длать. Она стояла и смотрла въ землю, она даже не счищала верескъ со своего платья. А когда и онъ за нею всталъ, она сдлала видъ, что хочетъ итти, но все продолжала стоятъ.