Новая земля (Новь)

Тидеманъ направился на набережную въ складъ Генрихсена; онъ зналъ, что въ это время Олэ тамъ. Тидеману было за тридцать; у него были темные волосы и борода, но виски уже начинали сдть, и каріе глаза смотрли съ усталымъ выраженіемъ. Когда онъ тихо сидлъ и молчалъ, его тяжелыя вки поднимались и опускались, какъ будто онъ боролся со сномъ.

Онъ слылъ на очень основательнаго длового человка, былъ женатъ уже четыре года и имлъ двоихъ дтей.

Его бракъ начался самымъ лучшимъ образомъ, и прекрасныя отношенія между супругами не прекращались и до сихъ поръ, хотя людямъ это казалось непонятнымъ. Тидеманъ самъ не скрывалъ своего удивленія, что жена его любитъ. Онъ слишкомъ долго былъ холостымъ, черезчуръ много путешествовалъ, черезчуръ много жилъ по гостиницамъ — это онъ самъ говорилъ. Онъ любилъ звонить, когда ему что-нибудь нужно; онъ требовалъ обдъ въ непривычное время дня, когда это ему нравилось, не обращая вниманія на обденные часы. И Тидеманъ пускался въ подробности; такъ, напримръ, онъ не переносилъ, чтобъ жена наливала ему супъ; какъ могла его жена при всемъ своемъ добромъ желаніи догадаться, сколько ему нужно супу? А съ другой стороны, госпожа Ханка, артистическая натура двадцати двухъ лтъ, полная любви и жизни и смлая, какъ юноша, фру Ханка обладала большими способностями и жаждой знанія; она была желаннымъ гостемъ во всхъ собраніяхъ молодежи, будь то въ залахъ, или просто въ кружкахъ, и никто, или очень немногіе могли ей противостоять. Во всякомъ случа, у нея не было любви къ семейной жизни, къ домашнимъ работамъ; но она была здсь не при чемъ, это было, къ сожалнію, въ самомъ ея характер. Этотъ постоянный уходъ то за однимъ ребенкомъ, то за другимъ, въ теченіе двухъ лтъ, приводилъ ее въ отчаяніе. Боже мой, вдь она сама была еще почти ребенокъ, полна жизни и безразсудства; молодость ея была впереди.

Она боролась съ собой нкоторое время; но это, наконецъ, зашло такъ далеко, что молодая женщина плакала вс ночи напролетъ, но посл объясненія, происшедшаго, наконецъ, въ прошломъ году между супругами, фру Ханк больше не нужно было принуждать себя…

Тидеманъ вошелъ въ складъ. Холоднымъ, кисловатымъ запахомъ товаровъ изъ южныхъ странъ повяло на него, запахомъ кофе, масла и вина. Высокіе ряды ящиковъ съ чаемъ, связки корицы, зашитыя въ кору, фрукты, рисъ, пряности, цлыя горы мшковъ съ мукой, — все это лежало сверху до низу въ опредленномъ порядк. Въ одномъ углу былъ спускъ въ погребъ, гд поблескивала въ полумрак посуда съ виномъ, съ мдными дощечками, указывавшими годъ выпуска вина, и гд громадные металлическіе сосуды съ масломъ были замурованы въ стну. Тидеманъ поклонился всмъ служащимъ, прошелъ черезъ помщеніе и взглянулъ черезъ круглое окошечко въ контору. Тамъ сидлъ Олэ и просматривалъ счетъ, написанный мломъ на доск. Олэ сейчасъ же оставилъ доску и пошелъ навстрчу своему другу.

Они были знакомы съ дтства, вмст были въ академіи и вмст провели лучшіе дни. И сдлавшись коллегами и конкурентами, они навщали другъ друга, какъ только это позволяла имъ ихъ работа; они не завидовали другъ другу, серьезное отношеніе къ длу сдлало ихъ смлыми и предпріимчивыми, они имли дло съ нагруженными кораблями, у нихъ постоянно были большія суммы передъ глазами, поразительный успхъ или грандіозное разореніе.

Тидеманъ любовался однажды маленькимъ катеромъ, принадлежавшимъ Олэ. Это было два года тому назадъ, когда стало извстно, что фирма Тидемана потерпла большую потерю на вывоз рыбы. Катеръ стоялъ около склада Генрихсена и обращалъ своей красотой общее вниманіе. Верхушка мачты была позолочена.

Тидеманъ сказалъ:

"Мн кажется, что я никогда не видлъ такой красивой штучки".

На это Олэ Генрихсенъ скромно отвтилъ:

"Охъ, если бъ я хотлъ его продать, я бы не получилъ бы за него и тысячи кронъ!"

"Я даю теб тысячу", предложилъ Тидеманъ.

Пауза. Олэ улыбнулся.

"Сейчасъ, немедленно?" спросилъ онъ.

"Да, случайно я это могу". При этомъ Тидеманъ берется за карманъ и платитъ деньги.

Это происходило на склад, гд были вс служащіе; они смялись, шептались, разводили руками отъ удивленія. Тидеманъ ушелъ.

Нсколько дней спустя приходитъ Олэ къ Тидеману и говоритъ:

"Ты бы не взялъ двухъ тысячъ за катеръ?"

"А деньги при теб?"

"Да, случайно".

"Давай ихъ!" сказалъ Тидеманъ.

И катеръ снова сталъ принадлежать Олэ. Теперь Тидеманъ пошелъ къ Олэ, чтобъ провести съ нимъ часокъ. Оба друга уже боле не были дтьми. Они обращались другъ съ другомъ съ изысканной вжливостью и были искренно преданы другъ другу. Олэ беретъ шляпу и трость Тидемана и кладетъ ихъ на конторку, предлагая Тидеману мсто на маленькомъ двухмстномъ диван.

"Что я могу теб предложить?" — спрашиваетъ онъ его.

"Благодарю, ничего", — отвчаетъ Тидеманъ: "я только что изъ Гранда, гд я обдалъ".

Олэ подвинулъ къ нему плоскій тоненькій ящичекъ съ гаванскими сигарами и все-таки спросилъ:

"Можетъ быть, стаканчикъ 1812 года?"

"Да, отъ этого я не откажусь, но вдь ты долженъ притащить его изъ погреба; это черезчуръ хлопотно".

"Помилуй, это пустяки".