Новая земля (Новь)

Олэ подошелъ къ нимъ. Ему не удалось сейчасъ заполучитъ корабль изъ Арендаля, раньше утра онъ не могъ получитъ отвта. Ну, а теперь въ ресторанъ. У него дйствительно былъ сюрпризъ для нихъ; у него въ карман была послдняя работа Ойэна, теперь они ее услышать.

II

Въ ресторан уже сидли многіе изъ общихъ знакомыхъ и оживленно болтали за своими стаканами. Тидеманъ тоже былъ здсь, сіяющій и довольный всмъ, что онъ видлъ. Съ тхъ поръ, какъ его большое дло съ хлбомъ сошло такъ неожидaннo благополучно, онъ былъ въ очень хорошемъ настроеніи, и никто его не видлъ теперь мрачнымъ. Теперь рожь свозили, и въ его складъ днемъ и ночью перетаскивали тысячи и тысячи мшковъ; горы хлба росли, и не было больше мста, гд бы можно было повернуться, и даже Олэ Генрихсену пришлось. дать ему помщеніе для части ржи. Тидеманъ смотрлъ на все это богатство и испытывалъ гордость, что и онъ наконецъ сдлалъ небольшое дльце; ни одну минуту онъ не сожаллъ о томъ, что сдлалъ такой большой заказъ.

Когда вошелъ Олэ, журналистъ Грегерсенъ протянулъ палецъ и кивнулъ ему.

"Олэ, ты ужасный пройдоха", сказалъ онъ.

"Совсмъ нтъ", отвчалъ Олэ. "У меня есть письмо отъ Ойэна, онъ посылаетъ мн свою послднюю работу, хотите вы ее прослушать?"

"Онъ посылаетъ теб… Теб онъ прислалъ свою рукопись?" спросилъ Мильде, пораженный. "Я еще никогда ничего не видлъ боле нелпаго".

"Ну, ну, не переходить на личности", — предупреждаетъ адвокатъ.

Олэ ничего не возражалъ.

"Да, прости, Олэ, но почему онъ теб именно послалъ?" опять спрашиваетъ Мильде и не можетъ успокоиться.

Иргенсъ взглянулъ на Агату; она, казалось, не совсмъ внимательно къ этому прислушивалась и разговаривала съ фру Ханкой. Иргенсъ обратился къ Мильде и объявилъ ему коротко и рзко, что есть извстная степень безстыдства, которую не могутъ переносить даже друзья, — понялъ?

Мильде громко расхохотался. Богъ свидтель, боле смшного онъ никогда еще ничего не переживалъ; кто обиженъ? Онъ ничего дурного сказать не хотлъ… хе-хе, ничего дурного не заключалось въ его вопрос, просто ему смшно показалось, что… Итакъ, это не смшно, ну, а по-моему…

Олэ взялъ рукопись. "Это нчто удивительное", сказалъ онъ: "называется "Старыя воспоминанія".

"Нтъ, нтъ, дай мн прочесть", сказалъ поспшно актеръ Норемъ и протянулъ руку. "Я вдь долженъ немножко умть читать".

И Олэ далъ ему рукопись.

"Іегова очень занятъ…" — началъ Норемъ. — "Здсь на поляхъ Ойэнъ отмтилъ, что это не означаетъ Іавэ, чтобы вы это знали".

"Іегова очень занятъ, у Іеговы много дла. Однажды ночью, когда я блуждалъ по лсу, онъ былъ со мной, онъ спустился ко мн, когда я лежалъ распростертымъ и молился.

"Я лежалъ въ ночи и молился; лсъ молчалъ. И ночь была подобна неуловимой непостижимости, и ночь была подобна молчанію, въ которомъ что-то дышало и беззвучно шевелилось.

"Тогда Іегова спустился ко мн.

"Когда Іегова спустился, воздухъ разступился, какъ снжный холмъ, а птицы развялись, какъ мякина, а я самъ крпко держался за землю, за деревья и за камни.

"Ты взываешь ко мн", сказалъ Іегова.

"Я взываю къ теб, я нуждаюсь въ теб", отвтилъ я. И Іегова сказалъ: "Ты хочешь знать, что ты долженъ выбрать въ жизни: красоту, любовь или правду?"

"И опять Іегова сказалъ: "Ты хочешь это знать?"

"И какъ онъ говорилъ: "Ты хочешь это знать?" Я ничего не отвчалъ, я молчалъ, потому что онъ зналъ мои мысли.

"Тогда Іегова дотронулся до моихъ глазъ, и я прозрлъ.

"Я увидлъ на неб высокую женщину. На ней не было одежды, и когда она двигалась, ея формы колыхались, какъ блый шелкъ, и на ней не было одежды, потому что она вся содрогалась отъ удовольствія…

"И она казалась на неб восходящимъ солнцемъ въ утренней зар, и солнце свтитъ на нее, и красное сіянье разливалось по небу, да, сіяніе, какъ кровь, окружало ее.

"И она была высока и бла, и ея глаза были подобны двумъ голубымъ цвткамъ, которые ласкали мою душу, когда смотрли на меня, а когда она ко мн обращалась, она звала меня, звала меня на верхъ къ себ, и голосъ ея былъ подобенъ нжному морскому шуму.

"Я поднялся отъ земли и протянулъ къ ней руки; я протянулъ ей руки, она снова позвала меня, и отъ всего ея тла вяло радостью. И я содрогнулся весь, и я рванулся къ ней, протянулъ къ ней губы, и мои глаза закрылись… А когда я вновь взглянулъ, женщина была стара. Женщина была стара годами, ея формы пострадали отъ времени, и въ ней почти не было жизни, когда я взглянулъ; небо становилось темнымъ, какъ ночь; да, какъ въ темную ночь, а женщина была безъ волосъ. Я взглянулъ на нее и не узналъ ея, и не узналъ неба, и я вновь взглянулъ на нее и женщина исчезла.

"Это была красота", сказалъ Іегова. "Красота исчезаетъ. Я есмь Іегова".

"И Іегова вторично дотронулся моихъ глазъ, и я увидлъ:

"Я увидлъ террасу дворца, высоко, на верху. Двое людей стояло тамъ, и оба они, на террас, были молоды и полны жизни. И солнце свтило на дворецъ и на террасу, и солнце свтило на обоихъ людей и бросало лучи на камни, глубоко, глубоко, въ пропасть, на каменистую дорогу. И ихъ было двое, мужчина и женщина, въ полномъ расцвт жизни, и оба они были полны сладострастныхъ словъ любви и оба они были нжны другъ къ другу.