Новая Хроника

Эти расправы и конфискация имущества четырех виднейших пополанов Флоренции, происходивших из самых знатных ее домов — Медичи, Альтовичи, Риччи и Ручеллаи — нагнали страху на всех граждан. В то же время гранды очень осмелели, а простой люд воспрянул духом, ибо почувствовал себя причастным к власти. Когда герцог проезжал со своей свитой по городу, раздавались крики: "Да здравствует синьор", и на каждом углу и в каждом доме Флоренции жители поместили изображения герцогского герба: кто из подобострастия, а кто из боязни. Тем временем приказала долго жить комиссия двадцати правителей флорентийской республики, которых правильнее было бы по вышеописанным их делам назвать ее губителями. В их лице коммуна задолжала гражданам более сорока тысяч золотых флоринов, не считая суммы, обещанной мессеру Мастино. Благодаря всем этим событиям авторитет герцога непомерно вырос, и его надежда стать хозяином во Флоренции, опираясь на грандов и простой народ, окрепла. Так и произошло. По совету кое-кого из грандов он обратился с этим требованием к собравшимся приорам. Однако приоры и прочие должностные лица — двенадцать добрых мужей, гонфалоньеры компаний, другие советники — решительно воспротивились тому, чтобы ввергнуть свободу флорентийской республики под иго пожизненного господства кого бы то ни было. Наши предки в древности ни разу не допустили и не согласились на это ни ради императора, ни ради короля Карла, ни ради его преемников, поддерживавших и помогавших то гвельфской, то гибеллинской партии. Никакие поражения и бедствия не поколебали нашей коммуны. Герцог же по наущению и уговорам почти всех флорентийских грандов, в особенности семейств Барди, Росси, Фрескобальди, Кавальканти, Бондельмонти, Адимари, Кавиччули, Донати, Джанфильяцци, Торнаквинчи и Пацци пообещал упразднить направленные против них установления справедливости. Из пополанов его поддерживали следующие: Перуцци, Аччайуоли, Бонаккорси, Антеллезии и их сторонники, опасавшиеся за свои компании. Они ожидали, что герцог не допустит их банкротства и не заставит расплачиваться с кредиторами. Члены младших цехов, недовольные правлением комиссии двадцати жирных пополанов, все как один стали на его сторону с оружием в руках. Герцог, который был проницательным человеком и большую часть своего воспитания получил скорее в Греции и Апулии, нежели во Франции, видел выгоды своего положения. Накануне праздника Богоматери в сентябре он послал объявить по всему городу, что наутро собирается сообщить народу на площади Санта Кроче нечто важное для блага коммуны. Приоры и другие должностные лица, не ожидая от герцога ничего хорошего, не чувствовали себя в состоянии помешать ему. Опасаясь, как бы на сходке не вспыхнула ссора или бунт, которые повлекли бы за собой смену власти в городе, часть приоров и их коллег отправилась в тот же вечер в Санта Кроче для переговоров с герцогом. После долгих споров и пререканий глубокой ночью было заключено соглашение о том, что флорентийская коммуна поручает ему управление в городе и в контадо еще на год сверх условленного времени, с теми же полномочиями и на тех же основаниях, на которых правил мессер Карл, герцог Калабрии, сын короля Роберта в 1326 году. Этот договор при свидетелях был скреплен несколькими нотариусами с обеих сторон в соответствующих грамотах и документах. Герцог на молитвеннике поклялся хранить народную свободу, синьорию и установления правосудия, а созванное на следующее утро собрание на площади приоров должно было подтвердить достигнутую договоренность. Утром в праздник Богоматери, 8 сентября 1342 года, герцог вооружил примерно сто двадцать своих всадников, а во Флоренции у него было около трехсот пеших солдат. Почти все флорентийские гранды были на его стороне, мессер Джованни делла Тоза и его родичи прискакали к нему вместе с прочими его союзниками из пополанов и грандов, спрятавшими оружие под платьем. В сопровождении всех их герцог прибыл в третьем часу от Санта Кроче на площадь приоров. Приоры и другие должностные лица коммуны спустились из дворца и разместились, как и герцог, на трибуне. Было зачитано обсуждавшееся предложение и мессер Франческо Рустикелли, судья, бывший тогда одним из приоров, поднялся, чтобы произнести по этому поводу речь. Но как было замышлено, поднявшийся шум помешал ему говорить, простонародье, чесальщики шерсти и челядь некоторых грандов закричали: "Пусть герцог будет нашим синьором, пусть правит пожизненно!" Гранды подхватили герцога и повели его во дворец. Двери оказались запертыми, тогда потребовали топоров. Наконец обманом и силой дворец был занят, герцога возвели на трон, а приоров согнали в оружейную залу дворца. Гранды убрали знамя и книгу, в которую заносились приговоры над знатью, а флаги герцога вывесили на башне, приказав звонить в колокола и петь "Бога хвалим". И утром при входе во дворец герцог посвятил двух человек в рыцари: мессера Черретьери де'Висдомини, своего домочадца и оруженосца, и Риньери ди Джотто да Сан Джиминьяно, бывшего капитаном пехоты приоров, изменнически отворившего и сдавшего дворец народа, хотя он был вполне в состоянии защищать его, как того требовали его долг и честь. В предательстве принял участие мессер Гвильельмо д'Ассизи, в то время капитан народа, ставший у герцога тюремщиком и палачом и изощрявшийся позднее в жестоких пытках над людьми. Мессер Мелиадузо д'Асколи, тогдашний подеста Флоренции, не захотел участвовать в измене и предпочел отказаться от своей должности. Кое-кто говорил, правда, что это было сделано для отвода глаз, потому что позднее он все равно стал служить герцогу. Гранды и герцог устроили большое празднество с турнирами и вечерней иллюминацией, а через два дня соответствующие советы утвердили его назначение пожизненным правителем. Приоров он поместил во дворце Фильоли Петри позади Сан Пьеро Скераджо и лишил их всякой власти и полномочий, оставив им двадцать солдат вместо прежних ста. У всех граждан, к какому бы сословию они ни принадлежали, была отнята привилегия носить оружие. Через восемь дней после праздника Богоматери герцог торжественно отметил свое избрание в Санта Кроче и освободил у алтаря сто пятьдесят заключенных. Наш епископ в проповеди очень хвалил великодушие, проявленное им к народу. Так с помощью предательства герцог Афинский похитил свободу Флоренции после пятидесяти лет, прожитых ею в вольности, процветании и могуществе[754]. И пусть читающий эти строки заметит, как Господь за наши грехи попустил в короткое время обрушиться на наш город стольким бедствиям: потоп, голод, дороговизна, мор, военные поражения, неудачные предприятия, денежный и имущественный ущерб, банкротство компаний и падение кредита. Наконец из свободного состояния он вверг нас в рабство и подчинил тирану. Так давайте же, дражайшие сограждане в настоящем и в будущем, исправимся ради Господа и станем относиться друг к другу с милосердием и любовью, чтобы угодить Всевышнему, иначе чаша его терпения может переполниться, на что указывают видимые знаки его гнева.