Диксон изумлённо приоткрыл рот, забыв про уколотый палец, когда увидел, как на ворот его блузы ложится замысловатый узор из травинок, ромашек и одуванчиков: зелёных, серебристо-белых и солнечно-жёлтых. Машинка грохотала, словно пулемёт бойца Чапаевской армии или Ленточкин алюминиевый трамвай, Рыжик мечтательно напевал себе под нос. Когда вышивка была закончена, а Рыжик принялся изящненько обкусывать торчащие из воротника нитки, Камилло осведомился:
-И где это наш милорд научился так шить?
Рыжик замер с зажатой в зубах ниткой и молча уставился на Диксона. В его чёрных глазах был немой упрёк.
-Ну, не обижайся. Просто вспомнилось, как тебя Садерьер всё время упорно зовёт милордом и во множественном числе, – Камилло встал напротив, ещё разочек в профилактических целях лизнув уколотый палец.
-Ладно, можешь подшучивать надо мной на эту тему, если уж тебе так невтерпёж. А что до твоего вопроса, то я... – Рыжик откусил последнюю нитку и поднял Камиллову рубашку перед собой, держа её за плечи, – я ведь игла. А какое может быть у иглы предназначение?..
-Эм… уж точно – не варить супы! – успевший слазить в кастрюлю Диксон резко отпрыгнул от плиты. А вернее, от шибанувшего из кастрюли запашочка.
-Это всё органика, Камилло, не бойся, – беззаботно утешил Рыжик, меняя катушки в челноке.
-Будь лапой, сдай влево, ты мне свет загораживаешь.
-Извольте, милорд! – опять не удержался Диксон и предпочёл покормиться бутербродами с паштетом, запивая их чайком.
Кухню опять наполнил стрёкот машинки, от которого тряслись стёкла в рамах. Из-за него расслышать играющий Cherry Tree мобильный Рыжика они смогли только минут через десять.
-Ой, я не могу, поговори с ним сам! – со стоном велел Рыжик, сунув Диксону в руку свой гневно извивающийся LG. – Скажи, что я пошёл выносить мусор и меня сожрали лангольеры… Или что я внезапно окочурился, и лежу на катафалке весь такой красивый и грустный среди горшков с белыми гладиолусами. Короче, придумай что-нибудь, ты сообразительный!
-Э… алло, – сказал Камилло, в панике провожая взглядом два заколотых над ушами рыжих хохолка, шустро исчезающие с кухни в направлении входной двери. – Доре диас, то есть.
Рыжик где-то в коридоре издал странный тявкающий звук, словно кто-то прищемил ему хвост.
Диксон тут же вспотел.
-Гм. Здравствуйте, Камилло, – тоже каким-то странным голосом отозвался в телефоне Дьен.
-Я могу слышать… милорда?
-Ы… нет! – в муках родил патологически честный Диксон.
-Почему? – бархатным вишнёвым голоском вкрадчиво осведомился Садерьер.
-А он в магазине. За хлебушком, значит, пошёл. А что такое? – разыграл Камилло дурочку.
Рыжик в коридоре молча сползал по стене, содрогаясь в приступе тихой истерики.
-Я предупредить хотел, – сообщил Садерьер, покорно проглотив «хлебушек», – чтобы милорд не вздумал сегодня выходить из дома. Только, похоже, я уже опоздал… Вот дьявол.
-А в чём дело? – тут же сделал охотничью стойку Камилло.
-Сегодня весеннее равноденствие, этот день в Некоузском клине ещё называют Переменой. Существует обычай обмена вещами в этот день – самыми разными, подчас странными. А зная, гм… определённые склонности милорда, ему лучше даже не начинать этот процесс. Неизвестно, до чего он доменяется, и с кем…
-Не волнуйтесь, Дьен, – ласково заверил его Диксон, гадко ухмыляясь в усы, – я лично всё проконтролирую. Можете на меня положиться.
-О, кресья, вы меня понимаете, – обрадовался Дьен, – даже, наверное, хорошо, что я именно с вами поговорил, ибо милорд наверняка бы устроил очередной бунт, вздорное создание. И как вы только с ним ладите?..
-Поработайте с моё в отделе по обращению граждан при страховых случаях – с медными червями научитесь ладить, – фыркнул Камилло и отсоединился. Крикнул в коридор:
-Твой обожаемый надсмотрщик велел нам сидеть дома, печь плюшки, вязать носки для сирот из детдома в Кирпичном, и ни с кем не меняться. Ну что, ку?
-Ку! – улыбающийся во весь рот Рыжик нарисовался на пороге, и подмигнул демоническому Диксону. – Ешь суп, а я пока тебе расскажу, почему Садерьер не любит фразы «Доре диас» – и будем собираться на праздник. Так вот, у командора войны Марио Садерьера было весьма специфическое чувство юмора…
Под историю про братьев Доре и Диаса зачарованный Камилло покорно съел полную тарелку сомнительного Рыжикова супца, чему, очнувшись, искренне ужаснулся. Рыжик в ответ только довольно посмеивался:
-Ладно тебе, нормальный суп был. Средиземноморская похлёбка из мидий с белой фасолью и орегано. Она только с запаха не очень…
-Ну-ну, – поверил Камилло и ушёл наряжаться. Через четверть часа они уже выдвинулись из дома, прихватив масленичную корзинку яиц, собранный Рыжиком из старого радио прибор под кодовым названием «Ебатория» © Камилло Диксон, и белые яблоки в качестве продпайка.
====== 27. Трамвайное депо ======
Побрякивая и чуфыкая, «Паккард» степенно вполз под сень берёзок. И, как и в прошлые разы, Фабричный квартал пропал, будто никогда и не было его, и стали слышны звуки Некоузья – вой собак на Пустырях, постукивание трамваев, далёкий гудок заводской сирены.