-Давайте меняться, – выпалил Диксон и задумался над тем, какую бы такую хрень сплавить дорогой Эленочке, пока предоставляется такая шикарная возможность. Жаль, что он только на прошлой неделе решил устроить уборку в салоне «Паккарда» и повыкинул из бардачка тонны всяческой непонятной дребедени. Сейчас бы все эти штуковины очень ему пригодились…
Взгляд Камилло, которым тот обводил салон, неожиданно зацепился за что-то, блестевшее на полу между сиденьями. Пошарившись, он добыл из натёкшей с обуви лужицы весенней грязьки испачканную запонку с отбитой застёжкой, явно утерянную рассеянным Рыжиком. Потёр её об штаны, чтобы снова заиграла брызгами света, и протянул Элен.
-Сломанная, правда, но зато бриллиант – лучший друг девушек… его можно будет отцепить от сломанной застёжки и сделать подвеску, будет очень красиво. Нравится? Меняемся?
-Да-а… – завороженно протянула Элен, и глаза у неё стали, как у лемура – круглые-круглые. Быстрым хищным движением она сцапала запонку и зажала её в кулачке, заглядывая внутрь одним глазом. Камилло выразительно покашлял, намекая, что ему тоже причитается. Не глядя, Ливали сунула круглую коробочку с ключом Диксону, и принялась упоённо вертеть свою добычу так и этак, стараясь поймать бриллиантом солнечный луч.
Выражение лица у неё было, как у Эллочки-людоедочки, заполучившей вожделенное ситечко для заварки: Камилло почти ожидал от милой комендантши стонов «Жуть!» и «Шикарно!».
-Это ваша штукенция? – в конце концов, смогла оторваться от запонки Элен и посмотрела на Камилло, опять склонив голову набок.
-Нет, конечно, откуда у меня бриллианты. Это запонка Рыжика, он их вечно теряет.
-О, нет! Стойте-стойте! – Ливали всплеснула руками. – Тогда, согласно ритуалу Перемены, вы должны отдать ключ владельцу запонки. Меняться можно только своими вещами!
-Ну, давайте тогда запонку назад, я вам что-то своё предложу… – Камилло очень не хотелось расставаться с выменянным ключом.
-Э, нет! Сделка обратного хода не имеет! – Элен шустро выскочила из «Паккарда», спрятав руку с зажатой запонкой себе за спину. – Что ж, приятно было познакомиться, Камилло! Добрых перемен вам и господину директору Антинеля – а мне позвольте откланяться, дела, дела… Чао, мухняша Диксон! Ещё встретимся!
Ливали ослепительно улыбнулась, по её белой шубке прошёл электрический разряд – и Элен исчезла, оставив после себя только запах ландышей и круглую коробочку с серебряным ключом.
*
…Сегодня Рыжик не вышел встречать его к подъезду – Камилло понял, почему, ещё на лестнице услышав дробный стрёкот швейной машинки. Старинный агрегат фирмы Singer с коваными решётками и инкрустированным перламутром столиком был торжественно вытащен на середину кухни. Рыжик, заколовший длинные волосы над ушами, чтобы не мешались, бодро строчил на машинке – на пол сползали… бинты? Диксон невольно протёр глаза, уставясь на белую марлю, расшитую цветочным узором в виде сплетающихся наперстянок и серебрянок.
-Суп на плите, – ответил Рыжик на воткнутый ему в спину вопрошающий взгляд Камилло.
-Это на праздник Перемены украшения, мы ведь идём на Озёра, в трамвайное депо, а у них принято бинтовать шею и запястья, и вообще пристрачивать куски бинтов к одежде… Вспомни платье Ленточки – это типичный образец формы одежды обитателей депо. А я подумал-подумал, и решил цветы вышить. Ленточке должно понравиться. Кстати, дай свою рубашку, я тебе тоже ворот прострочу.
Пока Камилло рылся в шкафу, выбирая образец почище и посимпатичнее, Рыжик поднял «лапку», выдернув очередной расшитый бинт, и достал из машинки челнок. Подошёл к Диксону, взял его за руку, повернув ладонью вверх, деловито велел:
-Дай-ка, для вышивочки… – и, не успел Камилло опомниться, как Рыжик ловко ткнул в его безымянный палец иголкой. Макнул кончик нити в набухшую алую каплю – краска пробежала по ней, сделав всю катушку в челноке ярко-красной. Кивнул и, взяв белую рубашку, опять ушёл к Singer. Сунув уколотый палец в рот, любопытный Камилло подкрался поближе, глядя, как Рыжик вдевает белую нить с катушки в ушко на острие иголки, потом аккуратно вытаскивает алую нить из челнока и прижимает угол воротничка «лапкой». Примериваясь, Рыжик покачал чуткой рукой верхнее колесо машинки и с улыбкой посмотрел на затаившего дыхание Камилло.
-Let the magic begin, – сказал он, подмигнув Диксону. Взмах толкнувшей отполированный обод ладони, первое робкое «клац-клац» иголки – и началось шаманство. Слившийся в пятно от скорости вращения чугунный круг нижнего колеса, – остроносая баретка с чёрным бисером разгоняет Singer так, словно это «Майбах» или «Бентли». Танец иглы по ткани, порхание тонких пальцев, тянущих и поворачивающих белый лён рубашки…