Ной

Если кто-то по своей наивности или просто по незнанию полагает, что жизнь кота протекает гладко и безоблачно, тот глубоко ошибается. Котёнок Серафим, к примеру, был уверен, что его существование наполнено постоянным преследованием и непрерывной борьбой. Ну, вот хотя бы сегодня. Жалко разве было Савельевне немножко сметанки для крохотного ласкового животного?! У неё ведь целая плошка на столе стояла. И всего-то он лизнул один, ну, может быть, два разочка с самого краюшка. И что? Стоило ли так громко кричать и размахивать тряпкой? Он бы и сам ушёл. Лизнул бы ещё чуток и ушёл. А она! Из хаты выгнала. Сиди теперь на крылечке и мёрзни. Так и совсем замерзнуть можно.

Серафим жалобно мяукнул. Самым обидным было то, что никто на его призыв не отозвался, за исключением, пожалуй, дворового пса Тишки. А тот-то прямо встрепенулся! И, низко принюхиваясь, торопливо направился в сторону несчастного изгнанника.

«Ну, нет! – храбро решил котёнок. – Живым не дамся! Не на того напали!» – и стремглав вскарабкался на стоящее рядом с крыльцом дерево.

«Не очень-то мне было и надо», – лениво протявкал Тишка пару раз под деревом и потерял всякий интерес к Серафиму.

«Ага, не возьмёшь! – торжествующе мяукнул котёнок, сидя на ветке. – Я такой, я могу залезть так высоко, что тебе, псина, до меня никогда не дотянуться!»

Серафим ещё раз победоносно взглянул на своего врага с высоты, как вдруг с ужасом осознал, что слезть с этого чёртового дерева он, увы, никогда не сможет.

«Мяу! – рыдало несчастное животное. – Мне не придётся больше лакомиться сметаной. Я останусь здесь навеки! Мяу! Мяу!..»

– Дядя Миша, снимите котёнка. Он на дереве орёт, а слезть не может!

– Сколько раз я тебе, Павлушка, говорил, что ветеринар лечит животных, а не лазает за ними по деревьям, – проворчал для виду Михаил и без особой охоты пошёл вслед за ватагой ребятишек, не поленившихся прибежать за ним на другой конец села.

К приходу отряда спасателей Серафим окончательно обезумел и жалобно вопил, не делая никакого промежутка между своими призывами к немедленному вызволению.

– Ну, что ты будешь тут делать? – сокрушённо произнес ветеринар, поплевав для солидности себе на руки.

Процесс залезания на дерево, надо сказать, не принёс ему никакого удовольствия. Старая яблоня скрипела и возмущалась при каждом его движении, а котёнок, неблагодарное животное, вместо того, чтобы устремиться навстречу спасателю, принялся шипеть и пятиться задом.

– Кис-кис, – подзывал его Михаил, пытаясь дотянуться до жертвы обстоятельств.

«Нет, – твёрдо решил Серафим, – не на того напали!» – и что было силы вцепился своими острыми коготками в протягиваемую руку помощи.

Никак не ожидавший такого коварства от чахлого кота, ветеринар резко отпрянул и тут же грохнулся с дерева вместе со свободолюбивым Серафимом. Последний, впрочем, не испытав никаких мук раскаянья, юркнул в кусты, оставив незадачливого ветеринара лежать на земле в полном одиночестве, не считая, разве, перепуганной ребятни.

– Ох, ты, лишенько, – только и смогла запричитать Савельевна, хозяйка вышеупомянутого Серафима, увидев на своём дворе такой непорядок. Хотя, по правде сказать, если назвать человека, стонущего под обломанным деревом «непорядком», то что тогда можно окрестить форменным кошмаром?

– Тётка Савельевна! Он котёнка вашего, Симку, с дерева снимал! – попытался, было, заступиться Павлушка, предводитель местных пацанов.

– А ну признавайся, – не хотела слушать разумных доводов хозяйка, – кто подговорил Михаила Адамовича моё дерево ломать?

– Да не виноваты они, Евдокия Савельевна! – сообщил из-под кучи веток пострадавший. – Котёнок ваш на дерево залез. Вот я его это… Спасал, короче.

– Ладно, дядя Миша, мы пошли, – чересчур поспешно объявил зачинщик беспорядка Павлушка и подозрительно быстро исчез за калиткой.

– Ой, ты, лишенько моё! – окончательно сбитая с толку, повторила Савельевна. – Миш, ты встать-то сам можешь? – обратилась она к лежащему.

– Сейчас, Евдокия Савельевна, – заверил её неудачливый спаситель домашнего животного, поднимаясь на ноги.

– И-и-и-и, милый, – поспешила ему на помощь сердобольная тётка, заметив, как её незваный гость нетвёрдой походкой ковыляет к калитке. – Иди-ка ты лучше до хаты, отсидись, чайку, вон, со мной попей, горемычный. А то увидит тебя Зинаида в таком виде, не приведи Бог, ее «кондратий» хватит! Пойдём, пойдём, – приговаривала она, ведя не шибко сопротивляющегося Михаила к себе домой, – я как раз шанежки испекла. А Витька, сынок мой, мне, видишь, из города телик привёз. Сам-то себе новый купил, а и мать не забыл! – в голосе Савельевны послышалась нескрываемая гордость за сына. – Свой отдал!

«А ведь не скажет «старый сбагрил»», – ухмыльнулся про себя Михаил, послушно следуя за хозяйкой в хату.

Идти-то он, и правда, сейчас домой никак не мог. Голова кружилась, как веретено в руках умелой пряхи. «Вот немножко приду в себя, а уж потом пойду», – принял мудрое решение ветеринар, к слову добавив:

– Вот чертяка!