Ночь предопределений

— Видите ли,— проговорил Феликс, помолчав,— это тоже... Слишком серьезно, чтобы так вот взять и рассказать... Да и как-то ни к чему.— Он почти слово в слово повторил слова Сергея. Вырвалось это само собой, непроизвольно, хотя со стороны, наверное, прозвучало довольно ехидно.

— Да-а, поговорили,— сказал Сергей.— Вы простите меня, - неожиданно произнес он застенчивой скороговоркой,— Я тут вам много кое-чего...— Он не смотрел на Феликса.

— Да нет,— сказал Феликс.— За что же?..

Со стороны дорожки, ведущей к берегу — они сидели к ней спиной, вполоборота — послышались, перебивая друг друга, весело разлетающиеся над ночной степью голоса.

24

Они все были здесь — все, кроме Айгуль,— и Карцев со своими архитектурными питомцами Беком и Верой, и Рита, и Спиридонов, тощий и неимоверно длинный, в окружении остальных торчащий наподобие грот-мачты какого-нибудь забулдыжного пиратского корабля. Единственное, чего не хватало ему для вящего сходства, это «веселого Роджера» со скрещенными костями. Вместо флага в руке у него была черная «граната», он вращал ею в воздухе, как булавой.

— Гром и молния!—завопил он, увидев Феликса, и первым бросился к нему.— Это он!..

Их с Сергеем окружили. Спиридонов лез обниматься. Карцев хлопал мощной своей дланью Феликса по плечу и спине. Рита подлетела и с разбега — второй раз в этот день — чмокнула его в губы.

Оказалось, что всех встревожило исчезновение Феликса, решили идти его искать, а заодно и выкупаться, это как-то сплелось и перемешалось, купанье и поиски, и уж там действительно ли все отправились на розыск или встреча случилась сама собой, кто его знает, да и что за важность?..

В небе стояла огромная луна, и берег светился, и море искрилось...

— Какая вода!— ахнула Вера, скинув босоножку и пробуя пальцами мелкую, косо накатывающую на берег волну.— Говорят, здесь днем не купаются: слишком жарко, можно получить воспаление легких. Это правда?..

— Правда,— сказал Феликс.— Так говорят. А мне самому как-то не случалось тут купаться.

— Ну, что вы!— сказала Вера.— Вода-то какая... Прелесть!

Карцев разделся в сторонке и уже брел по воде, с шумными проклятиями на каждом шагу вытягивая ноги из илистого дна, покрытого густыми водорослями. Он уходил от берега все дальше, но вода едва доставала ему до колен. Бек испытывал дно шагах в тридцати от него, но тоже без особого успеха. Девушки укрылись за развалинами, оставшимися от какого-то строения на берегу,— возможно, от одной из сторожевых башен, которые значились на старом плане крепости. Спиридонов, раздевшись, почесывал впалую грудь, поглядывая то на луну, то на бутылку портвейна, дразняще блестевшую возле самых его ног.

— А вы купаться не будете?— спросил Сергей.

У Феликса не было плавок, лезть в воду в трусах было неловко.

— А я попробую,— Сергей виновато улыбнулся. Его, вероятно, смущало то, что он оставит Феликса в одиночестве.— А хотите, можно эту лодку на воду спустить?

— Где там,— сказал Феликс.— Она прикована.

Ему вспомнился вчерашний вечер, та же сумасшедшая луна, Айгуль — и эта лодка, днищем вросшая в усыпанный хрусткими скорлупками берег... Но Сергей внезапно раздавил, как ракушку, эту полную смысла метафору.

— Вряд ли,— сказал он и запустил руку в клубок ржавых цепей, свисавших у носа лодки. Вскоре замок, лязгнув не защелкнутой на ключ дужкой, упал плашмя на песок. Цепь заворчала, нехотя поддаваясь ловким рукам Сергеями улеглась рядом с замком. Сергей, скинув брюки и рубашку, налег на лодку, Феликс уперся с другого борта — и они стронули ее с места и поволокли к воде. Спиридонов помогал им, но дыхание у него сбивалось, в груди булькало и хрипело; недостаток подточенных алкоголем сил он стремился компенсировать энтузиазмом.

В конце концов лодку удалось столкнуть, в нее усадили Риту и Веру и поволокли дальше, по мелкому дну, хохоча, поминутно оскальзываясь и падая. Феликса тоже уговорили забраться в лодку.

Он закатал штанины выше икр, сбросил рубашку. Сергей где-то добыл весла (кажется, в тех же развалинах), и Феликс, орудуя одним из них, как шестом помогал вывести лодку на вольный простор. Немного спустя он сел за весла. Мужчины брели позади, с чавканьем выдирая ноги из ила. Все были облеплены грязью, все чертыхались, хохотали и были похожи на веселых дьяволов. А девушки в лодке, свесившиеся через борт и плескавшие в них водой,— на озорующих, облаченных в купальники русалок.

Феликс осторожно греб, стараясь не посадить лодку на прибрежную мель.

— А вы смешной,— сказала Рита, обернувшись. Она поддела краем ладони поверхность воды и, смеясь, обрушила на Феликса веер брызг. Феликс тоже рассмеялся, но не выпустил из рук весел. Его лицо, плечи, грудь — все было мокрым. Она прищурилась, проказливо нацелилась на него глазами — и снова, черпнув из-за борта, окатила его водой. Ей словно хотелось, чтобы он бросил весла, отвернулся или по крайней мере заслонился. Но он продолжал грести, после каждой пригоршни воды только мотая головой и смеясь.