Ночь предопределений

В этот момент он и увидел Карцева. Тот стоял на ближнем выступе скалы и делал зарядку. На нем была белая трикотажная майка и синие тренировочные штаны, съехавшие на самый низ живота и порядком разношенные, обегавшие складками крепко упертые в каменную плиту ноги. Мускулы упругими узлами перекатывались в предплечьях, и, нагибаясь вперед и откидываясь назад, он, словно смакуя свои размашистые, сильные движения, покряхтывал, даже постанывал от удовольствия.

Впрочем, Феликс узнал его не сразу — Карцев был без очков, и это совершенно меняло его лицо. В нем теперь не было того суперменского выражения, той уверенной, рассчитанной по минутам деловитости, которая с помощью квадратных стекол как будто лишний раз стремилась подтвердить свое сходство с отлаженным, четким в работе механизмом. Теперь это было простецкое, хорошо откормленное лицо деревенского парня, щекастое, с маленькими глазками, не лицо — ряжка, здоровая, круглая и даже довольно симпатичная. Вдобавок ко всему он так явно наслаждался ощущением послушности своего крупного тела, с таким блаженством жмурился, открывая утренней прохладе заросшую светлой шерстью грудь и темное углубление пупка между майкой и штанами, что приятно было смотреть. Хотя это, по сути, значило не смотреть, а подглядывать, — Карцев, конечно же, полагал, что он в одиночестве.

Возможно, из желания нарушить невольную конспирацию, а скорее из какого-то вдруг накатившего озорства Феликс наклонился, подыскал мелкий камешек и запустил его, метя Карцеву в пупок. Описав отлогую дугу, камешек довольно точно достиг цели. Карцев от неожиданности крякнул, пощупал живот — без царапинки, наверное, не обошлось — и закрутил по сторонам головой. Феликс, распрямившись, стоял во весь рост, не думая скрываться, но Карцев обнаружил его только после того, как поднял с земли и надвинул на нос очки.

— А-а,— закричал он, размахивая загоревшей выше локтя, а дальше почти белой рукой,— это вы, сочинитель?.. Не добили вчера — хотите прикончить сегодня?..

— Вот-вот!— рассмеялся Феликс,— Берегитесь!..

— Нет, это вы берегитесь!..— крикнул Карцев и, утробно зарычав, обеими руками рванул с земли известковую глыбу. Прежде, чем швырнуть ее вниз, он вскинул камень над головой и на мгновение стал похож на разъяренного Полифема.

Глыба обрушилась в нескольких шагах от Феликса и, неуклюже переваливаясь с боку на бок, покатилась по склону. Карцев подобрал камень поменьше.

— Что же вы стоите? Защищайтесь!

— Тогда снимите очки... Я не даю гарантий!

— Как же мне справиться с вами — без очков?..

— В самом деле... Безвыходная ситуация!

 Посмеиваясь, они сошлись и поздоровались, пожали друг другу руки. Загорелая, толстая шея и плечи Карцева блестели от горячей испарины.

— Поднялись полюбоваться?— произнес он дружелюбным тоном, кивнув на городок и подтягивая повыше штаны. — Ну-ну, любуйтесь, пока его не сковырнули бульдозеры... Неужели он и вправду вас так зачаровал?— Оттянутая резинка щелкнула на его тугом животе.

Феликс не ответил, да Карцев и не ждал ответа.

— Ну и наговорили... нагородили же вы вчера!— Он посопел, хмыкнул, — А все Рагон виноват, старина Рагон... «Города будущего»... Признайтесь, вы его недавно читали? Да еще про Нимейера что-нибудь?.. Вот у вас голова и закружилась. А вы бы вместо этого хоть разок заглянули ко мне в мастерскую, скажем. И вместо высоких материй я бы пальцем вас в сметы, которые нам спускаются. А потом — в реальные возможности, которые определяются строительной базой, техникой, ресурсами. А потом — в сроки, за которые надо уложиться. Ну, а уж после всего этого, у меня дома, мы бы распили бутылочку сухого мартини — ей-богу, одна еще стоит где-то в баре, на особенный случай, но с вами бы мы ее распили, и потолковали про Миса, про Технологический институт, про Елисейские поля... Да и про литовцев наших, про армян, там тоже умеют строить, кое-чему научились... И потом, когда вы поняли бы, как и что, и откуда у быка хвост растет, вы бы сделались первым сторонником, первым энтузиастом нашего проекта, потому что, ей-же богу, это вовсе неплохой проект, его еще оценят!..

— Возможно, вы правы,— отозвался Феликс, удивляясь тому, что так легко — и почти охотно!— соглашается с Карцевым.— Возможно, вы правы,— повторил он, однако теперь уже скорее возражая.— Возможно... Только ведь жаль, согласитесь...

— Соглашаюсь,— усмехнулся Карцев.— Жаль... Хотя, признаться, не знаю, чего тут, собственно, жалеть...— Они присели как раз на том месте, где Сераковский, как представилось Феликсу, читал солдатам Евангелие.

— Ну, да,— сказал Карцев, почесывая подмышкой,— здесь, на плоскогорье, стояла крепость, солдаты выделывали ружейные артикулы, матерились, при случае фельдфебель двигал их в зубы...

— Здесь их секли, засекали насмерть... Вон там, повыше, где был плац...

— Возможно, что и засекали... Но вы-то что про них знаете, про этих солдат? Которых засекали?.. Ведь это для вас абстракция?