Ниже нуля

– Ок, отлично, ты самый странный человек из всех, что я встречал, но, черт возьми, мне это нравится.

Кекс стал удаляться.

– Эй, а фонарик?

– А зачем он тебе?

Она вопросительно выгнула брови.

– В смысле, может, лучше без него? Тебе вовсе не обязательно смотреть на такое… Просто сделай дело и уходи.

– Я в порядке.

Кекс чувствовал себя подлецом и трусом, но также ощущал необходимость устраниться от ситуации настолько, насколько только это в человеческих силах. В нем боролись два противоречивых желания, и желание стремглав убежать от нагретой ячейки с ее зеленой дрянью одержало победу над стремлением впечатлить Наоми нокаутом в первом раунде.

Он преодолел коридор за тридцать секунд, лишь раз оглянувшись через плечо. Он мельком увидел Наоми, увлеченно склонившуюся над кучкой крыс.

Добравшись до выхода, он шагнул наружу, оказавшись у подножия лестницы.

Никогда в жизни он не был так рад оказаться около девяностометровой бетонной шахты. Парень прикрыл дверь, чтобы не видеть и не слышать того, что собирается делать его спутница, и принялся ждать.

Наоми не появлялась.

Но ведь он сам еще не убивал из милосердия кучку полудохлых крыс, и потому откуда ему знать, сколько времени на все потратит Наоми.

Спустя несколько минут терпение у него кончилось, и он отворил дверь, чтобы проверить, не идет ли она, – и увидел прыгающий в темноте луч фонарика.

Подойдя ближе, она выключила телефон, и Кекс помахал лучом своего фонаря, указывая ей дорогу. Через десять секунд Наоми очутилась рядом.

– На тебе нет зеленой слизи?

– Нет.

– Уверена?

– Да. – Она направилась к люку, Кекс последовал за ней, после чего запер дверь. Механизм снова проделал свою работу: он наверняка сильно удивился, когда его открывали и закрывали дважды в течение пятнадцати минут после тридцати лет одинокой вахты.

Кекс запечатал тоннель с успокаивающим кликом металла о металл.

А потом осветил лестницу, оценивая путь, который им предстоял.

– Теперь, если хочешь, иди вперед или…

Он пропустил момент поцелуя, и если бы это мгновение можно было прожить вторично, то вел бы себя по-другому. Он просто стоит и говорит и вдруг чувствует ее губы на одной щеке и мягкое прикосновение ее ладони, чуть разворачивающей его к себе – на другой.

И они поцеловались – точнее, все сделала она – и это был нежный, приятный, полноценный поцелуй, такой, каким он, пожалуй, и должен быть.

Он закончился прежде, чем Кекс успел на него ответить, и потому стал идеальным первым поцелуем, таким, что оставляет у тебя ощущение свежести, жизни и желание, чтобы он повторился.

И тут Кекса прорвало.

– Подожди-ка, ты что? Ты…

Она улыбнулась.

– Спасибо тебе. Это было странно и очень круто.

И не прибавив ни слова, Наоми повернулась и начала подниматься.

Он ухмыльнулся. Некоторые вещи вы не можете описать.

– Как и ты, леди.

Кекс сунул фонарик в карман и начал карабкаться наверх. Он широко улыбался, и, надо заметить, даже не взглянул на зад Наоми.

16

Когда Роберто прибыл на базу, он уже знал, что Эбигейл не звонила Гордону Грею. Если бы она это сделала, его бы не остановили у задних ворот авиабазы «Эндрюс» и не отправили к главному входу. Ему не пришлось бы ждать десять минут двух болванов из службы безопасности, чтобы те посадили его в джип и отвезли на взлетную полосу, а STRATCOM[9] точно не отдал бы его на попечение 416-й боевой эскадрильи с приоритетным допуском и в списке пассажиров, который появлялся на каждом экране в Омахе.

Гордон бы действовал быстро и с умом. Диаз уже четверть часа назад был бы на борту 916-го крыла дозаправщиков – очередной офицер в отставке, который летит на запад повидать детей. Просто старый дурак, пилоты такого едва замечают.

А он оказался в одиночестве в задней части «Боинга С-40», как будто нельзя подобрать что-то менее убойное, чем борт ВВС.

Проклятье. Это же была такая хорошая речь: он и правда подумал, что вселил в Эбигейл страх божий.

Шесть или семь минут спустя после взлета в полированном ореховом шкафчике рядом с его на удивление удобным кожаным креслом зазвонил телефон.

– Слушаю, – сказал Диаз, приложив его к уху.

– Код, пожалуйста.

– А я верил в тебя, Эбигейл.

– Пожалуйста, не могли бы вы назвать код?

– Хотя в твоем возрасте я поступил бы так же. Ок, справимся. Ситуация стала чуть сложнее, но мы это исправим.

Она отключилась.

Разумеется, он знал, что она так и сделает. Она должна была. Он лишь подурачился немного. Роберто задумался и признался себе кое в чем. Даже несмотря на то что он устал и что судьба тех, кого он мог сейчас вспомнить, висела на волоске, было приятно вновь почувствовать себя полезным. Отставка дезориентирует. Он стремился к ней годами, но по-настоящему оказался к ней не готов.

В глубине души он знал, что работа по дому была отговоркой, не более того.

А сейчас, когда они привели свое жилище в порядок, делать ему стало и вовсе нечего. Нельзя вот так просто отбросить сорок лет активной жизни и вынужденное, но такое веселое партнерство с невероятно разнообразными персонажами этого мира – и спокойненько усесться в пенсионерское кресло.