Нью-Йорка больше нет

Он не на шутку струхнул: а что если он и в самом деле причастен к беспорядкам, сотрясающим сегодня Нью-Йорк… Предчувствие скорой новой беды мгновенно овладело Петькой. Поймав такси, лихорадочно вспоминая то злосчастное место, он рванул в центр Манхэттена.

Примерно за четыре квартала до предполагаемого места такси вместе с еще тремя-четырьмя автомашинами остановила бригада полицейских. Тимченко с невольной радостью отметил, что это были настоящие, коренные нью-йоркские копы. Лица их озабоченно глядели сквозь прозрачные пластиковые забрала, в руках они сжимали такие же прозрачные щиты.

— Мы не можем объяснить вам, что там происходит, — устало произнес сержант с седыми усами. — То ли придурки из Голливуда снимают ужастик, не предупредив об этом власти, то ли… Черт его знает! Но нам приказано никого не пускать. В целях вашей же безопасности…

Тимченко, напряженно думая о своем, огляделся: вокруг встала орда авто, с ноги на ногу переминалась разношерстная толпа. Охваченный сильным волнением, Тимченко совсем не удивился тому, что за те несколько коротких минут, которые он находился на запруженном машинами и человеческой массой Бродвее, он успел встретиться взглядом, наверное, со всеми, с кем он хоть однажды, хоть мимолетом пересекся в Нью-Йорке. В трех метрах от такси, в черном «форде» замер старик, с которым Тимченко летел в Штаты, чуть дальше, застигнутые врасплох обстоятельствами, ожидали, чем обернется дело, иммигрант-белорус, Руслан, китаец Конфуций…

Вдруг Тимченко уловил знакомый гул голосов — Петьке стало не по себе. Вставшие поперек Бродвея полицейские «форды» дружно ощетинились колючими фарами — их дальний свет беспомощно уперся во что-то черное, мрачное, клокочущее гулкой угрозой и ненавистью. Там был червь. Наподобие того, фаулзовского, которого снимал режиссер, так похожий на Вуди Аллена. Нет, гораздо страшней! Уж Тимченко-то догадывался, чего сейчас может стоить нашествие этого, привезенного им в родной земле червя!.. Неожиданно в Петьке заговорил баритон:

— Да, Пэт, ты совершенно прав. Разница между ними в том, что в кино, съемки которого ты видел, общество, точно червь, съедало избранных счастливчиков, в то время как эта ужасная толпа пришельцев, неведомо как прорвавшаяся в Нью-Йорк, запросто может поглотить, полностью уничтожить избранное общество — жителей Нью-Йорка…

Сильный взрыв потряс черный, как чернозем, воздух где-то на середине пути между головой червя и автозаслоном. Взрывная волна мгновенно достигла барабанных перепонок и автомобильных стекол — стекла, по-щенячьи взвизгнув, рассыпались. В ту же секунду за спиной Тимченко раздался девичий вскрик — Петька молниеносно оглянулся. Увидев глаза Тимченко, Ко сразу же успокоилась, с облегчением улыбнулась, рассмеялась, захохотала во все горло, показывая безумной ночи и тому ужасному, что сейчас в ней происходило, свои молодые белые зубы. А ну-ка возьми ее такой! Захохотал и Тимченко, почувствовав, что наконец-то избавился от смертельной тревоги, два последних часа державшей его в диком напряжении. Умирая со смеху, черная Мадонна протянула руку, показывая на что-то впереди. Тимченко глянул в том направлении и в первый момент обомлел, пораженный увиденным. Зато уже в следующую секунду он неистово орал, веселился, как сумасшедший, — там, где только что угрожающе чернела голова червя, взвилось до небес крылатое пламя. Огонь величаво колыхался, будто и в самом деле махал гигантскими красно-оранжевыми крыльями — казалось, то жуткий червь, несущий гибель и распад, на глазах Нью-Йорка вдруг обратился в громадную бабочку. Когда Тимченко вновь обернулся, желая встретиться взглядом с Ко, то от неожиданности…

4

…От неожиданности Тимченко выпустил из рук бумажный кулек с червями — тот упал и рассыпался. Резко обернувшись на смех, внезапно раздавшийся за его спиной, Петька к большому удивлению увидел хорошенькую девчушку в руках молодого амбала с обритой наголо головой. Парень стоял под самым покосившимся в его сторону забором и, видимо, только-только поймал сиганувшую сверху подружку. Но Тимченко поразила вовсе не эта молодая парочка, вздумавшая искать уединения в заброшенном дворе, а внешность девушки. Она была чудесной! Белокурая, со слегка вьющимися локонами девчонка, оставаясь в объятиях своего крепкого дружка, вполне дружелюбно смотрела на Тимченко большими светло-серыми, как белый дым, глазами. Светлый взгляд ее особенно хорошо оттеняла очень темная, на совесть загоревшая кожа. Девушка была одета в короткий джинсовый сарафанчик. Оттого что дружок слишком усердно сжимал ее в объятиях, сарафан задрался, игриво оголив шоколадную дольку девичьей попки. «Ну вылитая Мадонна!» — восхитился про себя Петька, мысленно сравнив девушку со звездой на фото, висевшем в комнате дочери.

Вдруг парень, насмешливо глянув Тимченко в ноги, произнес:

— Мужик, ты бы лучше за своими червями смотрел. Расползутся ведь! А то пялишься на мою девчонку, будто у тебя с ней что было!