Ницше

В ее объятиях было что-то странное, примитивное, анархическое. Когда она смотрела на вас своими лучащимися голубыми глазами, она будто говорила: «Принять твое семя будет для меня верхом блаженства». У нее был огромный аппетит к этому. В любви она была безжалостна. Для нее не имело значения, имел ли мужчина другие связи… Она была совершенно аморальна и одновременно очень благочестива — вампир и дитя.

Сразу было видно, что Лу — необычная женщина. У нее был дар полностью погружаться в мужчину, которого она любила. Эта чрезвычайная сосредоточенность разжигала в ее партнере некий духовный огонь.

Лу Саломе действительно удалось разжечь много «духовного огня»: среди ее любовников или безутешных воздыхателей — Ницше и Рильке, Ведекинд[9], Мартин Бубер, Пауль Рэ, Герман Эббингаус, Фердинанд Теннис, Фридрих Пинельс, Паул Бьер, Герман Ледебур, Эмиль фон Гебсаттель, Виктор Тауск… Зигмунд Фрейд пережил платоническую любовь к Лу Саломе.

Ф. Ницше — П. Гаску:

Она дочь русского генерала, ей 20 лет, она резкая, как орел, сильная, как львица, и при этом очень женственный ребенок, который будет жить недолго… Она поразительно зрела и готова к моему способу мышления… Кроме того, у нее невероятно твердый характер, и она точно знает, чего хочет, — не спрашивая ничьих советов и не заботясь об общественном мнении.

С Лу Саломе Ницше встретился в апреле 1882 года в Риме — задолго до только что описанных событий и необыкновенных поворотов судьбы этой необыкновенной женщины. Познакомил их Пауль Рэ, и Ницше читал им двоим только что законченную книгу «Веселая наука», самое жизнеутверждающее свое произведение, на каждой странице которого прорывается его страсть к «нечеловеческим» идеалам.

Иной идеал влечет нас к себе, чудесный, искушающий, чреватый опасностями идеал… для которого все то высшее, в чем народ справедливо видит свое мерило ценностей, представляло бы не более чем падение, унижение, опасность или, по меньшей мере, средство самосохранения.

Трудно вообразить себе женщину, более подходящую под сверхчеловеческий идеал Ницше, чем Лу, и конечно же он сразу убедился в этом сам.

А. Эткинд: