Ниточка к сердцу

— Именно, — сухо ответил свидетель.

— Сейчас не самое подходящее время и место для шуток, профессор, — суровым тоном упрекнул его господин Обвинитель. — Однако суд понимает, что вы классифицировали это создание как рептилию и смогли поместить его в надлежащее место.

— Чушь! Дело в том, что в тот момент в террариуме оказалось свободное место, к тому же оно было удобным и вполне приемлемым для проживания. Обвиняемый не поддается классификации.

Представитель обвинения лишь презрительно отмахнулся от слов профессора.

— Вы не готовы сообщить суду, каким образом вам удалось справиться с угрожающими способностями этого существа и успешно поймать его в ловушку?

— Я не ловил его. Я понял, что это разумное существо, и обращался с ним соответственно.

— Если ориентироваться на показания других свидетелей, — с сарказмом заметил господин Обвинитель, — вам просто повезло, что у вас имелась возможность выбора. Почему эта ходячая карикатура позволила вам, в отличие от всех остальных, вступить с ней в контакт?

— Видите ли, оно изучило мой разум и поняло, что я привык иметь дело с нечеловеческими формами жизни. И оно, вполне логично, пришло к выводу, что со мной будет проще наладить контакт, чем с остальными.

— Вполне логично, — подхватил Обвинитель, поворачиваясь к судьям. — Ваша честь, я прошу вас обратить особое внимание на данное замечание, принимая во внимание почтенный статус данного свидетеля. — Он снова обратился к Аллейну: — Таким образом, вы хотите сказать, что оно разумное?

— Несомненно!

— У вас было несколько недель, чтобы изучить интеллект данного незваного пришельца. Насколько разумным, по вашему мнению, он является?

— Таким же, как и мы, хотя и немного в ином роде.

— Вы полагаете, что данный образец является типичным представителем своей расы?

— У меня нет причин считать иначе.

— В таком случае, можно ли сказать, что данная раса идентична нам по умственным способностям?

— Вполне вероятно. — Профессор Аллейн почесал подбородок и на мгновение задумался. — Да, я мог бы предположить, что они равны нам по степени развития интеллекта, насколько вообще возможно сопоставлять такие непохожие особенности.

— А может, они даже превосходят нас, причем не только по умственным способностям, но и по численности?

— Этого я не знаю. Но сомневаюсь.

— Однако такую возможность нельзя исключать? — продолжал настаивать господин Обвинитель.

— Имеющейся информации недостаточно, поэтому я…

— Не пытайтесь уйти от ответа. Существует ли вероятность, не важно, насколько она ничтожна, что форма жизни, представляемая чудовищем, которое тут находится, является самой жуткой угрозой, с какой только приходилось сталкиваться человечеству?

— Если вам будет угодно, то угрозу можно увидеть в чем угодно, однако…

— Так это угроза? Да или нет?

Сидящий посередине судья вставил веское замечание:

— От свидетеля нельзя требовать четкого ответа на гипотетический вопрос.

Ни капли не смутившись, господин Обвинитель поклонился.

— Хорошо, Ваша честь, я сформулирую его иначе. — Он опять обратился к Аллейну: — По вашей экспертной оценке, обладает ли данная форма жизни достаточно высоким уровнем интеллекта, чтобы завоевать, подчинить себе и поработить человечество, если у него возникнет подобное желание?

— Я не знаю.

— Это все, что вы можете сказать?

— Боюсь, что да.

— Этого вполне достаточно, — заметил господин Обвинитель, бросая через объективы камер многозначительный взгляд, предназначенный миллиарду невидимых присяжных, — поскольку вы, таким образом, признаете вероятность угрозы, причем весьма серьезной.

— Я не говорил этого! — возмутился Аллейн.

— Однако вы не сказали и обратного, — парировал представитель обвинения. Он уселся с уверенным и довольным видом. — Ваши вопросы свидетелю.

Господин Защитник сразу активно включился в допрос.

— Профессор Аллейн, информация, которой вы делились, получила фактическое освещение?

— Все факты без исключения были грубо искажены, — мрачно сказал Аллейн. Он бросил холодный взгляд на большую группу репортеров, которые самодовольно улыбнулись ему в ответ.

— Обвиняемого постоянно описывали как шпиона, с которым необходимо сурово обращаться, чтобы не случилось чего-нибудь действительно ужасного.

— У вас есть информация, подтверждающая данную теорию?

— Нет.

— Какой статус вы бы присвоили обвиняемому?

— Он — беженец, — ответил Аллейн.

— Есть ли вероятность, что мотивы обвиняемого являются враждебными?

— Все возможно, — признался профессор Аллейн, оставаясь честным, несмотря ни на что. — Даже самых умных из нас можно обвести вокруг пальца. Но не думаю, что меня обманули. Имею же я право на собственное мнение?

Господин Защитник вздохнул.

— Как мне уже здесь напомнили, личное мнение не является доказательством. — Он сел на свое место, бормоча под нос: — Как прискорбно! Как прискорбно!

— Пятый свидетель!

— Десятый свидетель!

— Шестнадцатый свидетель!