Нить волшебства

Лес оборвался внезапно, выпустив нас на пологий, каменистый берег. Широкая, продуваемая всеми ветрами, полоса каменной породы со скудной растительностью. Присмотревшись, в подступающих сумерках я заметила впереди силуэты каких-то строений. Неказистые домики, сложенные из крупных, плохо отесанных камней с кривоватыми и потемневшими от непогоды деревянными крышами.

«Хижины» — вынесло мое сознание вердикт, оперируя понятиями цивилизованного человека о жизненном комфорте.

К самому крайнему, стоящему на большом отдалении от прочих, строению и стремился мой спутник. Приблизившись к двери, что больше напоминала дощатый щит, остановился, задумчиво уставившись на море и заходящее солнце. Он монументальной громадой возвышался на фоне заката. Ветер, что хлестал меня, словно подгоняя, его словно не беспокоил.

С чувством облегчения, ощущая измождение в преддверии скорого отдыха, я добрела до двери. Стоило ухватиться за ручку с отчаянным желанием оказаться уже в тепле, как меня задержали. Мужская рука, ощутимо давя, опустилась поверх моей ладони, мешая мне распахнуть дверь.

— Я не припомню, чтобы приглашал тебя?

Я споткнулась. Действительно не приглашал, но для меня это было чем-то само собой разумеющимся…

— Вы что оставите женщину на ночь глядя одну на улице?

Глупая фраза — в этом мире свои порядки и возможно про галантность отродясь не слышали. У меня же сработал рефлекс собаки Павлова.

— Мне лишний рот и проблемы не нужны. Откуда я знаю кто ты!

А я вдруг сообразила, о чем он! Воздев очи к темнеющему небу, поспешила заверить мужчину:

— Вы же выяснили что я не рыба! Вы же это проверили… досконально!

В душе вспыхнуло возмущение.

— Ты одна из тех, кто обитает в цитадели, — снисходительно пояснили мне. — Какая мне выгода укрывать ту, что так ищут?

Опешив вылупилась на собеседника: так он понял, что ищут меня?!

— Отчего же не выдали меня воинам?

В подступившей темноте при тусклом свете ночного светила рассмотреть выражение лица незнакомца не представлялось возможным. К тому же гул ветра заставлял меня с большим вниманием вслушиваться, нежели всматриваться.

— Я рассудил, что раз ты сбежала от них, не совсем безнадежна. Но задаром я кормить тебя не стану, жизнь и так не легка.

Покосившись на его «жилище» с последним не могла поспорить. Но в моем положении излишняя разборчивость чревата огромными проблемами!

— Готова помогать вам по хозяйству! — Решительно выпалила я, отчаянно стремясь к одному — оказаться в тепле. Пусть в его понимании ведение хозяйства наверняка подразумевает не совсем то, что в моем. Но сейчас я готова подписаться под чем угодно!

— Все это время я и сам прекрасно справлялся. К чему мне обуза сейчас?

А я растерялась: в самом деле, вряд ли от меня будет много толка в таком «средневековом» быте. И даже рвение, которое я готова проявить, осваивая тонкости местного хозяйствования с его точки зрения не оправдывают затраты на мое пропитание.

«Может он попрошайка? И живет только от милостыни окружающих?» — А жители этого мира не произвели на меня впечатление милосердных особ.

— В чем же может быть ваша выгода?

К счастью, голос не выдал душевного трепета. Я отчаянно боялась услышать очень… нежелательный ответ.

— Не соглашаются бабы ко мне в гости заглядывать. А ты… фигуристая, подходящая!

Худшие опасения подтвердились. Сейчас я как раз ощутила себя рыбой: могла только беззвучно открывать рот, не в силах озвучить достойный ответ.

«Он мне спать с ним в обмен на еду предлагает?!»

— Чтобы с тобой так же обошлись в тяжелый момент! — От всего сердца пожелала я. Сказала от обиды, резко развернувшись и шагнув в сторону: во мне слишком сильны еще старые привычки. Себя ломать трудно — устоявшиеся принципы в один миг не изживаются.

— Справа дорога, — абсолютно спокойно раздалось мне в спину. Следом хлопнула дверь.

С этим хлопком с меня слетела вся бравада, на которой я с гордо вздернутым подбородком, забыв про холод, пронеслась метров десять. Но стоило единственному зрителю, которому предназначалось мое искреннее негодование, исчезнуть с горизонта, как разом навалилась накопившаяся за день усталость и страх о будущем.

Ветер продолжал безжалостно терзать мою одежду, выстужал все тепло моего тела и трепал волосы. Ощутимо хотелось кушать и спать. Чувствуя себя как никогда одинокой и несчастной, я поплелась в сторону указанной мне дороги.

«Если есть дорога, она куда-то ведет?» — Из последних сил рассудила я. — «Может быть туда, где живут? Где есть тепло и еда?»

Впрочем, теперь я знала, что мне нечем заплатить за все это. Кроме своего тела, как мне намекнул этот… прокаженный. Счастливее от этого знания я не стала.

«Хочу домой! В свои шестьдесят с хвостиком, к детям и внукам! Накой ляд мне все эти заморочки с новой жизнью!»

Переживая о несправедливой судьбе (почему-то представляя себя попаданкой, все думают что попадут на готовенькое!) я обреченно брела в темноте. Плотнее обернувшись полами огромного плаща, благодарила судьбу за то, что хотя бы его у меня не изъяли…