Ньирбатор (СИ)

Схватив свою тетрадь, я бросилась к двери. Я едва успела выбежать в коридор, как дверь захлопнулась за мной с оглушающим треском. Вернувшись в свою комнату, я отшвырнула тетрадь в дальний угол и с размаху бросилась на кровать.

Чтобы разрыдаться.

Когда спустя изрядное время я встала с кровати и прошлась по ковру, мне показалось, что цветы на нём горько стонали вместе со мной.

Дорогой дневник, у меня возникло такое чувство, будто я привязана к рельсам на пути быстро мчащегося поезда. Мне стоит немалых трудов убедить себя в том, что это не игра моего воображения, а нависшая реальная угроза. Вне зависимости от всего происходящего со мной, я продолжаю всё записывать, расценивая эти записи как важные сведения о том, что здесь происходит. Если со мной что-то случится, эти чернила больше не будут сокрыты и кто-нибудь прочтёт и узнает всю правду.

====== Глава Двадцать Третья. Кентавры ======

Так радуюсь я

встрече с тобою,

как рады взалкавшие

Одина соколы,

что убитых почуяли

теплое мясо.

Вторая Песнь о Хельги, убийце Хундинга

Вторник, 12 февраля 1964 года

Этой ночью мне вот что снилось: я сидела в гостиной в кресле госпожи Катарины. Oгонь в камине взмeтал вверx клочья искр слишком близко ко мне. Казалось, вот-вот заполыхаeт край платья. Надо мной стояла госпожа Элефеба: она вязала серебристо-зелёный свитер, повесив cмотанную кольцом шерсть мне на шею. Неподалёку рыжеволосые девушки отпаривали розы с подушек. В какой-то миг они рухнули на колени, стали плакать и с подвыванием восклицать: «Погоди, ты у него ещё желчью изойдешь!» Я не понимала, о чём шла речь и мне было очень страшно. Затем я ощутила небывалую тяжесть на шее: моток шерсти превратился в сурукуку. Мои нервы окончательно сдали, я закричала, и всё погрузилось во мрак. Я очутилась в своей кровати. Не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть; не слышала ничего, кроме стука собственной крови в ушах. Надо мной поднял голову змей. Я узнала его по красному блеску в глазах. То был Волдеморт. Из пасти усаженной тройным рядом зубов начало высовываться тройное жало. Его глаза смотрели на меня всезнающе, а в следующий миг змей бросился на мою грудь и стал терзать её. Он извивался громадными кольцами, упиваясь моей кровью; пена хлынула из его пасти. В глазах змея не было ничего, кроме тёмной бездны, и мне казалось, что я погружаюсь в неё. Я закричала, но не услышала собственного крика. Его взгляд придавил меня и сокрушил.

Я проснулась от крика, покрытая ледяным потом. Простыни спеленали меня по рукам и ногам. Трясущейся рукой я нашарила палочку под подушкой и зажгла люмос, не сразу осознав, что уже рассвело. Выглянув в окно, я увидела все оттенки февраля, который наполнил внешний мир неописуемой красотой. Как это несправедливо, что в моё любимое время года я повстречала тирана, и, даже любуясь красотой, не могу выбросить его из головы. Но я не намерена сдаваться. Под кровом Баториев нам ничего не грозит... А если грозит, я всё выдержу... Наверное... Но я — не эльф, чтобы что-то выдерживать. За что мне это?

Сон этой ночи ужаснул меня, я красочно помню его, но пребываю в довольно отрешенном состоянии вследствие того же ужаса. Возможно, я настолько смирилась со своей участью, что не могу страдать остро и длительно. С другой стороны, я уже достаточно настрадалась из-за внезапной потери родителей, всеобщего ожесточения и необходимости всегда быть начеку из-за возможного посягательства на мой Ньирбатор. Последний пункт всегда касался только Мальсибера. Кто бы мог подумать, что угроза может исходить от Того-О-Ком-Я-Читала-В-Газете.

«Этот злодей непонятно откуда вылез...»

Орден Феникса. Сопротивление. Магглолюбцы. Эти простофили будто вовсе не осознают, что им грозит. Мне их не жаль. Мне жаль только тех, кто дорог мне. Ещё жаль героев войны, таких как Люпин, и всех чистокровных, которым перепадает из-за грязнокровок.

Вчера я совсем расклеилась. А та ужасная запись о поезде... Я её стерла, от неё несёт не просто страхом, а каким-то перепугом. Всё обдумав, я решила, что продолжу выполнять задание как ни в чем не бывало. Более того, я выполню его во что бы то ни стало.

Неужели я ожидала встретить в лице Волдеморта второго профессора Сэлвина? Мило побеседовать о крестражах и удалиться с высоко поднятой головой? Если я ожидала подобного исхода, я, должно быть, захворала наивностью. Я ведь знаю, с кем имею дело. Видимо, Лорд настолько пристрастился к господству, что уже не может по-другому. Он грознее самого Барона, да всех баронов вместе взятых. Вседозволенность и безнаказанность сочетаются в нём с насмешливостью и самомнением... А его магия... чистейшая чёрная магия. Совершенная. Вне конкуренции. О боги...