Ньирбатор (СИ)

Нагайна грациозным движением растянулась на всю длину изголовья и похлопала меня по плечу кончиком хвоста. Похоже, таким образом, она деликатно намекнула, что надо у Лорда просить научить меня.

Вечно я должна его о чём-то просить... На душе у меня стало так тоскливо. Некоторое время я просто лежала с открытыми глазами, уставившись в потолок, и пыталась не думать о том, что Нагайна сжевала моего новообретённого брата, которого я зарезала.

Дверь с шумом распахнулась, хотя никто не постучал. В дверном проёме стоял Волдеморт. И выглядел он далеко не благожелательным. Скрестил руки на груди и всё такое. Он прошипел что-то Нагайне, а она моргнула и склонила голову с обаянием змеиных принцесс из книжек детских сказок.

— Нам больше нечем заняться, как дожидаться твоего пробуждения, а? — Это уже обращалось ко мне.

Я тотчас села в кровати, глядя на бледное и суровое лицо Волдеморта. В голубых глазах было много красного бешенства.

На мне, кроме полупрозрачной copoчки, ничего не было надето.

— Вы... э-э, дожидались? Я польщена, милорд, — натянуто улыбнувшись, я пригладила волосы. Но сразу же нахмурилась. С каких это пор я веду я себя как влюбленная курица?..

— Хватит с меня твоих бредней, — процедил Лорд. — Быстро встала. Иди умойся и оденься, — скомандовал он, а я уже и так скрылась за дверью ванной комнаты.

В горле у меня был громадный ком. Я так переживала, что смогла кое-как умыть лицо и наколдовать румянец на бескровных щеках, только внушив себе, что всё это происходит не со мной. Ничего, всё обойдётся, я же не малахольная Ава Грегорович. И я не в Азкабане, как тот увалень-карьерист. Подумаешь, крестраж несчастный. Все старо и пройдено в нашем подлунном мире. Я и не такое могу. Я на всё готова.

А потом эмоции накрыли меня с головой.

Я вышла из ванной комнаты и на негнущихся ногах подошла к своему тайнику. На глазах у Волдеморта и Нагайны извлекла оттуда свой дневник. Достала газетную вырезку, датированную пятым февраля, и зачитала вслух:

— «Под Тираной в лесу было найдено тело местного крестьянина Дитмера Идризи, к убийству которого прибегли с целью темномагического обряда, природу которого пока не удаётся определить...»

— И много ты там насобирала? — едко засмеялся Волдеморт, восседая на моей кровати, на нагретом месте. Он лениво гладил голову Нагайны, прильнувшую к его ноге. — Подумать только — произнёс он, глядя на меня с ядовитым снисхождением, — я прожил у тебя четыре месяца. Как же неслыханно я осчастливил свою поклонницу...

Я едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Так и хотелось зачитать ему старое интервью Крауча, в котором тот утверждал, что нормальных людей, пробывших с Волдемортом минут десять, хватал столбняк.

— Я знаю, к чему ты клонишь, душенька. Устроила тут спектакль... Может, продекламируешь что-то?

— Проливать чистую кровь — дурной тон, — выпалила я, выпрямившись и глядя прямо в его пустые глаза. — Я найду вам крестьянина. Приволоку вам любого Дитмера. Или кого-то из семейства Идризи. Кого угодно, но не ведьму...

— Мерлин, какую чушь ты несешь, — Лорд зло засмеялся. — Какая мне радость в убийстве незнакомого человечишки?

— Но почему Берту?

— Почему бы и нет? — Бровь Волдеморта поползла вверх. — Не будь дурой, Приска — хотя бы со мной. Я разрешаю тебе думать. Знаешь, о чем ты должна была подумать? — В его голосе прозвучало нечто среднее между потехой и презрением. — Во-первых, псилобицинов у нас больше нет, — продолжил он, не давая мне ни секунды на моё слово. — Во-вторых, изготовлять эту гадость я не буду.

Глядя на него и слушая его, я гнала от себя крамольную мысль о том, что никакой он не Лорд-наследник Слизерина, а всего лишь нищий психопат. Так и стоял у меня перед глазами вечер нашей встречи, когда мой взгляд метался между ним и кочергой.

— Я могу сама попро...

— Мне даже лень поручать это тебе, — перебил он меня, отвлеченно водя пальцем по туловищу кобры. Нагайна подложила под голову хвост и ещё уютнее пристроилась на ноге Лорда.

— А Замзи как раз слоняется...

— В-третьих, истерия заразна, — договорив, Лорд издал брезгливый смешок.

Тогда-то я поняла всю тщетность своих попыток спасти безголовую Берту. Риторика Лорда была рассчитана на дешёвое впечатление, а не на содержание. До меня дошло, что его жажда крови беспричинна.

Доволен сам собой, Лорд отстранил Нагайну, умостив кобру на мою подушку, и теперь уже неспешно, принялся разглядывать меня. Перевёл взгляд с лица ниже, мазнул по чёрному платью, которое заканчивалось у самой шеи, по облегающим рукавам и россыпи рубинов на запястьях — и снова посмотрел в лицо.

— Разве тебе к лицу носить платье графини Батори? — В его интонации была та заносчивая острота, которую я также знала от Мальсибера. — Ты же просто душенька. — Его взгляд пал на тайник, куда я вернула свой дневник, и он добавил: — Собирающая газетные заметки о моих великих деяниях.

Меня уже трясло от злости, хотя я прекрасно понимала, что Лорд провоцирует меня. В любом случае он развязал мне язык.